Капитализм упёрся в традиционный для себя кризис сбыта (пусть и новой, финансово-информационной продукции), однако на сей раз возможности расширения рынка отсутствуют по естественным, непреодолимым причинам.
При этом на глобальном рынке сложились глобальные монополии — и, естественно, начали загнивать. Загнивание монополий непосредственно проявляется в сжатии коммерческого спроса, который становится главным дефицитом эпохи. Борьба за спрос, за рынок сбыта носит тотальный и ожесточённый характер и растаскивает единые глобальные рынки на макрорегионы. В валютной сфере это хорошо видно по выделению и обособлению зон евро и юаня, в обычной торговле все страны "большой двадцатки", вопреки официальным декларациям, с момента обострения кризиса в конце 2008 — начале 2009 года усиливают протекционистскую защиту своего рынка (единственным исключением была Россия, но санкции поставили нас в общий ряд).
Распад единых мировых рынков на макрорегионы, который завершится срывом человечества в новую глобальную депрессию, — содержание времени, в котором мы живём.
Соответственно объективной тенденции развития человечества, как обычно, меняется и его доминирующая идеология: от либерализма, обслуживавшего нужды глобального рынка, — к патриотизму, выражающему интересы не глобальных спекулянтов, а народов. Смена доминирующей идеологии и реализующей ее экономической политики, отражающая принципиальную новизну наступающей эпохи, носит, без преувеличения, революционный характер.
Когда-то, на рубеже 70-х—80-х годов ХХ века, завершающуюся сейчас либеральную контрреволюцию элит начала Маргарет Тэтчер. Разложенное социальным иждивенчеством и отсутствием внятных перспектив общество стало слабее крупного транснационального бизнеса, подчинявшего себе государства, и Тэтчер возвела этот процесс в перл творения, создав современный политический либерализм, исходящий из необходимости служения государства именно международному капиталу, а отнюдь не своему народу.
Однако глобальной эта либеральная контрреволюция элит стала лишь с приходом к власти в доминанте Запада, США, выразителя той же самой объективной тенденции — Рейгана. Уничтожение Советского Союза временно (до срыва человечества в депрессию) сделало США доминантой всего мира, и новое качественное изменение, участниками которого мы являемся, станет глобальным лишь после того, как преобразует США, подчинит их себе и превратит их в свой главный инструмент.
Подобно контрреволюции элит, патриотическая революция народов началась вне США: её объявил в своей Валдайской речи в сентябре 2013 года президент Путин. В результате украинской катастрофы слабое и во многом подчиняющееся глобальным спекулянтам с их либеральной идеологией российское государство приобрело гибридный характер: внешняя и в значительной степени внутренняя политика носят патриотический характер, а социально-экономическая остаётся всецело либеральной. Политической "ногой" наше государство стоит в третьем тысячелетии, в 10-х годах XXI века, а социально-экономическую оно оставило во втором — в 90-х годах ХХ века. Разумеется, в этой интересной позе оно не в состоянии практически реализовать потребности новой эпохи и возглавить её, и глобальной патриотическая революция Путина стала лишь тогда, когда в США к власти пришёл разделяющий её ценности Трамп.