– Да есть тут один, врач от бога. Вот только какого бога до сих пор не понятно, видимо проклятого.
Чуть ли не спиной почувствовала, как вампир при этих словах поморщился. А он что же думает, я ему безмерно благодарна за столь насыщенный Новый Год? Ну подумать только, сколько нового и интересного…
– Твое пальто, Лариса. Забрал в гардеробе, где оно одиноко страдало, украшенное проклятиями гильдии гардеробщиков галактики.
– Зачем? Нам же все равно вниз, – не сразу сообразила я.
– Да я на ваших машинах не езжу, – усмехнулся Анхен, – мне своя милее как-то.
Мы поднялись на крышу. Его машина блестела в свете звезд, все такая же прекрасная, какой я ее помнила. Но восторгом ее вид во мне не отозвался. На душе лежала тяжесть, а где-то глубоко внутри бултыхалась грязь, не растворенная до конца ни алкоголем, ни лекарством. Ни невозмутимым видом этого элегантного вампира – такого знакомого, такого привычного. Словно и не он это все… там…
– Давай присядем, Ларис, – он опустился на какую-то занесенную снегом приступочку и поманил меня к себе. Я послушно села рядом.
Город вокруг нас неистово праздновал. Над всеми дворами взвивались салюты, летели крики «ура», то там, то тут виднелись спешащие куда-то компании. Городской парк с этой крыши был не виден, но подозреваю, что там было в этот час особенно многолюдно и весело. А мы молчали.
– Ты готова меня послушать, Ларис? – все же начал он разговор. Неуверенно, словно так и не решив, а стоит ли вообще начинать.
– Мне ведь не понравится, верно? – почему-то ничего хорошего я от него сейчас не ожидала.
– Тебе никогда не нравится, – пожал плечами Анхен, – ни что я говорю, ни что я делаю. Но с вопросами ты все равно идешь ко мне.
– Я пришла к тебе с вопросом один единственный раз. По поводу того, за что ответственен ты и только ты. И отплатил ты мне за этот поход со щедростью просто царской! Век не забуду! И еще удивляешься, что я не жду от тебя больше ничего хорошего? После всего того хорошего, чем ты меня за один сегодняшний вечер осчастливил? – я, кажется опять расплакалась.
– Перестань уже рыдать, будь так любезна. В чем суть проблемы: тебе не предложили поучаствовать? Так подходила бы сама, мне было все равно, взял бы и тебя.
– Сволочь!
– Думаешь? Знаешь, Ларис, я давно живу среди людей. Последние лет сто я на вашей стороне Бездны бываю значительно больше, чем на нашей. Но вашу убогую, ущербную мораль, хоть убей, понять не могу.
– НАША мораль ущербна? И это мне говорит сейчас существо, у которого она вообще напрочь отсутствует?
– Ваша, Лариса, ваша. Это вы простейшие и естественнейшие эмоции и действия обернули в саван запретного деяния, которое совершать надо непременно в строжайшей тайне, непременно вдвоем и чуть ли не самих себя стесняясь. Что порочного и запретного вы нашли в естественном желании обнять, приласкать, подарить и получить наслаждение? С какого перепугу вы пришли к выводу, что пожелать приласкать можно только кого-то одного, да причем за всю жизнь. Кто и зачем вложил в твою глупую детскую голову, что видеть, как разумные существа дарят друг другу самые яркие и положительные эмоции – отвратительно? Наблюдать за скандалом, за дракой – это нормально, а за тем, как кто-то получает сильнейшее наслаждение – это, по-вашему, аморально!