А за стеной возвышались башни. Причудливые, немыслимые, невероятные. Некоторые просто парили в воздухе, лишенные опоры, окруженные облаками, связанные с другими лишь тонкими веревочками переходов. Между башен, то там, то здесь мелькали воздушные машины – без крыльев, парусов и моторов. Раскрашенные в разные цвета они проносились в воздухе вспышками волшебной радуги. Не одна я подавила завистливый вздох. Вампиры летают: они сами, их машины, их башни! А людям летать не дано. Да, мы построили свои машины, но они могут только ездить, а взлететь – увы и ах! И остается только мечтать, что когда-нибудь люди тоже воспарят под небесами. Мы же люди, мы разумны и свободны. А значит – сможем!
– Возвращайтесь, ребята, – спокойный голос светлейшего старца вернул к неумолимой действительности. – Нам надо идти в лабораторию. На Великий Город можно любоваться вечно, а свой Долг создателям лучше отдать уже сейчас.
Нет, нет, нет, я же еще ничего не рассмотрела! Ни дворец Владыки, ни Зал Великих Советов, и я же хотела увидеть поля! Где-то там, за городом, должны быть поля, где вампиры выпасают своих животных – наших предков. Вернее – потомков наших далеких общих предков. Интересно, а они ходят на двух ногах? Или это уже мы, разумные, на две встали, а они так и бродят – на четырех?
Похоже, не только я зависла на краю обрыва. Новый голос был не столь благостен.
– Дети, ну что такое? Вы намерены сорвать нам план мероприятия?!
Та-ак, бровки крашеные, щипаные, неодобрительно сведенные. Ручки в бочки упертые. Голосок препротивный, халатик беленький. Явно не о такой вампирше мечтал Петерс, балансируя над пропастью. К счастью, она и не вампирша. Обычная человеческая тетка. Которой даже кровь по пробиркам разливать не доверили. А уж гонору-то… А вот очарование прошло. Ну, вампиры, город, пропасть, где-то там, когда-то давно. Вампирам мы не нужны, потому и не приходят. И две стены возвели, чтоб мы к ним сами не лезли. И долги никакие ни требуются. Потому что – либо мы свободны, либо по уши в долгах. А все остальное придумали люди: и ритуалы, и кровопускания. Потому что кого-то хлебом не корми, дай кому-нибудь попоклоняться. И еще соседей потыкать: я-то вон какой, верный, помнящий, а вы, вы?
– Так, дети, строимся, и идем в ритуальную комнату, где вы должны обратиться с просьбой добровольно отдать свою кровь… – боже, ну что за мерзкий, самоуверенный голос! Я же их еще и просить должна, чтоб они из меня кровь ради своего тщеславия выкачивали!
– Простите, светлейшая, – не удержалась, встряла. – Я как-то не очень поняла: «должны» или все ж таки «добровольно»? По своей воле я бы вот здесь еще часок постояла.