Как-то неожиданно они запели отрывки из «Теилим» — единственное, что малообразованные торговцы успели выучить за всю свою жизнь. Шабтай стал им подпевать — пение псалмов немного утешало его, да к тому же возвращало в более удачные времена. Со строками «Теилим» Шабтай когда-то встретил в Каире Сару, сходящую с корабля, «Теилим» пели его братья долгими вечерами, по ним, если копнуть дальше, маленький Шабтай учился читать по-еврейски. Древние слова навеяли ему сладостные воспоминания.
Распевшись, польские купцы вместе с Шабтаем бродили по темнеющим улицам стамбульского пригорода. Внезапно, спускаясь вниз по колючему пригорку, они, не прекращая петь, столкнулись с самим великим визирем Фазылом Ахмедом-пашой Кепрюлю. Что он там делал, почему оказался именно в этом месте — Шабтай так и не выяснил.
Скорее всего, ему доложили верные наушники, что правоверный мусульманин вопреки обещанию принимает в своем доме евреев, замышляя, наверное, какие-нибудь адские козни против султана. Не поверив им, визирь сам решил удостовериться, и, направляясь тайком к дому Шабтая, получил весомое подтверждение своих подозрений.
Да, распевание «Теилим» вряд ли даже самый заскорузлый ханжа сочтет неугодным для мусульманина. После своего обращения Шабтай все равно говорил и писал на родном еврейском языке, а пение псалмов, сочинение которых приписывается праведному царю Дауду, явно не преступление.
Но ведь Шабтай обещал — и не кому-нибудь, а султану, в присутствии высших сановников Порты, что никогда больше не будет вести секретных дел с евреями, а общение с соплеменниками разрешалось ему лишь в той мере, в какой оно будет способствовать их обращению, не более. Теперь же Шабтай Цви представал перед султаном в постыдной роли обманщика. Скрытно, как вор, в поздний час он гуляет с бывшими своими единоверцами! Если бы ему захотелось поговорить с евреями без потаенных намерений, он бы встретился с ними открыто, днем, в людном месте.
Но в темноте, никого о том не предупредив — значит, плетет заговор!
В довершение всего польские купцы, плохо понимавшие турецкий язык, через переводчика объяснили, что Шабтай бросился к ним, едва заслышав еврейскую речь, и ничем не дал знать, что он мусульманин, наоборот, всячески подчеркивал свое еврейство, ведя беседу на сугубо иудейские темы.
Маленькая хитрость, к которой Шабтай прибег неосознанно — он мечтал получить хоть немного сочувствия, пусть и ценой обмана, убедила султана в злых намерениях. Его лишили должности капыджи-баши, перестали выплачивать жалованье, силком забрали из дома с маленьким свертком вещей, перевезя в специально отведенное место у моря, недалеко от Золотого Рога. Дом в Куру-Чешме тоже конфисковали. Это еще не настоящая ссылка, но Шабтай чувствовал за собой постоянную слежку. Приставленного к нему слугу, глупого и ленивого малого, который не умел ни готовить любимые кушанья, ни прибираться в доме, ни стирать одежду, Шабтай тщетно пытался рассчитать. Слуга не уходил, намекая, что послан султаном, и он от него ни за что не избавится. К тому же малый вечно дерзил, и кому — Шабтаю, чьи желания когда-то угадывались с полуслова!