Он называл такое состояние души «гешер цар меод»[19], очень узким мостом между двумя точками, если правильно передаю слова Шабтая. Кажется, это понятие есть у суфиев, но в те годы Шабти, поверьте мне, не общался с ними.
Он не бывал нигде, кроме старой синагоги «Португалия» в Измире да несколько раз отец брал меня, Шабтая и Эли в Эдирне (Адрианополь).
Мендель закрыл глаза. Как же ему хотелось убедиться, что все происходит наяву, не приснилось, не померещилось! Этот человек — названный брат Шабтая Цви! Невероятно!
И у него, на первый взгляд обыкновенного турецкого торговца, в шальварах и тюрбане, в туфлях с длинными загнутыми носами, прихрамывающего, невысокого, незримо присутствует духовное родство с Шабтаем! Они не только переписываются, но и ловят мысли друг друга.
— Почему вы пришли именно ко мне? — спросил Мендель у Леви, — из-за того, что я сын Нехемии Коэна, разоблачителя?!
— Прежде всего, Мендель, — ответил Леви, — ты правнук Давида Алеви, а уж потом — сын Нехемии Коэна. Когда я решил рассказать о своем брате, думал только о том, как восстановить справедливость. Нехемия поступил жестоко, но пусть это остается на его совести. Мстить ему я не буду. А вот ты… Леви помолчал. Ты — другой. Ты исправишь грех отца.
— Но как? — изумился Мендель.
— Я потом скажу — оборвал его Леви, — сейчас не время.
И растворился во внезапно нахлынувшей львивской тьме.
17. Сон Леви, где он видит Шабтая Цви с каштанами
Леви теперь плохо спал ночами, львиный город уже успел внести в его душу смятение.
Туга львовска, туга ґдола,[20] наследственная болезнь шляхтичей, мерзкая и неизлечимая, когда ничего не хочется, даже подниматься с постели утром. Здесь его сны стали мутными, странными, полными таинственной недосказанности. Во дворе их дома в Измире рос большой конский каштан, старое, тенистое дерево, в ветвях которого приятно прятаться от жары. Осенью, когда толстые булавы раскрывались и из них выпадали блестящие коричневые плоды с небольшим светлым пятнышком, Шабтай залезал на самый верх дерева. Он лущил каштаны, бросая шкурки, отчего вся земля усеивалась колючими оболочками. Во сне Леви Шабтай Цви играл с каштанами не просто так, за каждым его действием прослеживался каббалистический смысл.
— Ты думаешь, что мир ужасен, несправедлив, уродлив? — спросил Шабтай.
И сразу же ответил: нет, плохи лишь «клипот», оболочки, скорлупки, утыканные шипами.
Ты с опаской, как бы не уколоться, берешь их в руки. Эта ежиная «клипа» скрывает б-жественные искры, прекрасные и вечные! Они спрятаны, но. Посмотри на плод каштана, видишь, брат, какие они гладкие, коричневые, приятные на ощупь? Шабтай раскрыл каштан, вытащив ядро, протянул его в руке прямо под нос Леви.