– То есть он не был убит?
– Я этого не говорил. Человеку необязательно всю грудь разворотить или голову оторвать. Можно убить, например, током, или отравить, или ввести яд наружно – след от шприца будет едва заметен… Я говорю о том, что не вижу явных повреждений ткани. Нет кровопотери.
– Значит, он не был ранен?
– Да, такой вывод можно сделать. Ран, огнестрельных или ножевых, не видно. Но я еще не снимал одежду, не осматривал тщательно голову. …И вообще рано еще делать заключение, что человек был вообще убит. Смерть может быть естественной.
– Например, сердечный приступ? – сказал Гуров. – От перенапряжения…
– Почему вы так считаете? – спросил Ярыгин.
Доктор тоже с интересом взглянул на Гурова.
– По двум причинам, – ответил сыщик. – У погибшего три года назад был инфаркт – он мне сам говорил об этом, только сегодня сказал. Ему нельзя было быстро ходить. А уж бегать – тем более. Между тем – и это вторая причина – сюда, на это место, он не пришел, а прибежал. Я узнал это, исследовав его следы. Вы ведь знаете – следы бегущего человека имеют ряд отличий. Как и следы человека крадущегося или пьяного. Но Петр Леонидович не крался и не шатался из стороны в сторону. Он бежал по аллее, бежал изо всех сил.
– Понятно, его преследовала огромная собака, – усмехнулся Ярыгин. – Знаем, читали. «Знаете, Ватсон, что я увидел рядом с телом? Там были следы огромной собаки…»
– Нет, собаки здесь не было, – отвечал Гуров. Он оставался серьезен. – Но вторые следы там и правда были. Это были следы женщины.
– Женщины?
– След от женских туфель. Если я не ошибаюсь – все же на глаз точно определить трудно, – 39-й или 40-й размер.
– Так вот что вы там рассматривали… – пробормотал Ярыгин.
– Рассматривал я многое. А нашел вот это.
– Так что же – вы считаете, что погибший убегал от какой-то женщины?
– Я пока не делал выводов. Пока я собираю факты. Следы погибшего и женские следы рядом с его следами – в ряду этих фактов. Отсутствие видимых повреждений на его теле – еще один факт. А вот, мне кажется, и еще один…
Сыщик шагнул вперед, наклонился над телом и указал на правую руку погибшего.
– Вот, видите? Там что-то торчит.
– В самом деле… – пробормотал Ярыгин.
Он подозвал фотографа, чтобы тот сделал несколько снимков руки с неизвестным предметом. Затем надел перчатки, наклонился, разжал руку садовника и достал то, что он держал. Это оказалась пуговица – большая яркая пуговица. Под лучом фонаря она заиграла, загорелась нежным лимонным цветом.
– Красивая вещь, – заметил Ярыгин, помещая улику в пластиковый пакет.
– Красивая и дорогая, – заметил стоявший рядом криминалист. – Как я понимаю, это венецианское стекло.