Впрочем, он распорядился вызвать Пак-Якова, тщательно допросил его и отпустил с миром. Вид старика, спокойное достоинство, с каким он держался, бесхитростная искренность его ответов окончательно уверили следователя в полной его невиновности.
Следователь был военюрист — он требовал точных, проверенных фактов. А фактов не было ни у капитана Пильчевского, ни у лейтенанта Синицына, хотя оба они сомневались в том, что Никуленко стал жертвой несчастного случая. В особенности сомневался Пильчевский. Он давно служил на границе и разучился верить в несчастные случаи.
По ряду сообщений, которые доходили до него, по ряду собственных соображений, у капитана складывалось подозрение, что японцы что-то затевают. Обычная ли это провокация, пограничный ли инцидент, какие случались и прежде, или нечто более серьезное — он не мог знать. Одно для него было ясно: нужно быть в полной боевой готовности.
Поэтому, насколько это было в его власти, капитан Пильчевский торопил строительство укреплений на вверенном ему береговом участке. Кроме того, как всякий военный, он считал неудобным длительное пребывание гражданского населения — рабочих, занятых строительством, — на территории укреплений. И это тоже побуждало его торопиться с окончанием работ.
Несмотря на заключение следователя, гибель Никуленко не шла у него из головы. Он решил принять некоторые меры предосторожности и прежде всего усилить караульные посты. В это время к нему обратился Синицын с предложением установить наблюдение за фанзой на Черной сопке.
— За фанзой? — переспросил капитан. — Это зачем?
— Товарищ капитан, возможно, кто-то пользуется опустевшей фанзой. Нашел же Никуленко обрывок ремня. С этого ведь все началось!..
— Откуда вы знаете, что с чего началось? — строго перебил его капитан.
— Я не знаю, но хочу знать, — ответил, не смущаясь, Синицын и добавил с настойчивостью, удивившей Пильчевского: — Я узнаю! Только разрешите!
Его слова прозвучали так: «Кто, как не я, обязан раскрыть эту тайну, если… если только здесь есть тайна».
Капитан размышлял и не спешил с ответом. Присутствовавший при разговоре лейтенант Бурков неожиданно поддержал Синицына:
— Пожалуй, дело говорит. Только действовать осторожно! Не то как раз спугнешь «гостей»!
Синицына удивило, что у начальника погранзаставы как будто уже не оставалось сомнений, что гибель Никуленко — дело вражеских рук. Он посмотрел на капитана Пильчевского. Тот все еще молчал и никак не отзывался на слова Буркова. Наконец Синицын услышал слова, которых ждал:
— Ладно. Установите наблюдение за фанзой.