Она метнулась к стене, нашарила выключатель, щёлкнула. Свет не включился.
— Пробки выбило! — констатировал алхимик. — Поищи, в коридоре должен быть щит!
Лука пошарила дрожащими руками по стенам в коридоре, плюнула и перешла на периферическое зрение. Щиток обнаружился сразу. Вдавила выбитую пробку в гнездо, позади вспыхнул свет. И сразу следом — новое затейливое ругательство Хотькова.
Войдя в комнату и подойдя к кровати, Лука прижала ладони ко рту. Не доводилось видеть человеческого тела, превращённого в кусок мяса. Битые морды, сломанные носы — доводилось. А вот всего остального…
Человек был весь покрыт коркой засохшей крови… Человек? Щекой на измазанной подушке лежал Ярослав Гаранин, и его профиль казался очень чётким и страшно красивым. Или красиво страшным?
— Чего стоишь? — прикрикнул Димыч, доставая из своего рюкзака пластиковый бокс и ставя на тумбочку. — Нужна горячая вода, придумай что-нибудь!
Лука придумала. Уже и не переходила на обычное зрение, и сама того не замечала. Во дворе был колодец. В прихожей обнаружилось ведро. Огонь в камине радовался и прыгал.
— Найди какую-нибудь тряпку чистую и оботри его, когда вода согреется, — продолжал приказывать Хотьков.
В этот момент он намешивал в столовую ложку капли из нескольких пузырьков. Затем достал из рюкзака пачку шприцов, набрал получившийся раствор и всадил шприц Гаранину в предплечье. Не церемонясь, полез в его рюкзак, вытащил несколько флакончиков, рассмотрел. Сердито швырнул пустые на пол.
— Идиот! У тебя антидота было на кошку, а не эту тварь! Ты о чём думал вообще?
Гаранин пошевелился. Посмотрел на него одним глазом. Глаз смеялся.
— Э-ко-но-мил…
— Мля-а-а! — Димыч схватился за голову. — Да я бы тебе в долг дал! Трупный яд спустя четыре-шесть часов начинает действовать! Доехать-то ты доехал! А потом что?
— Лежал… — лаконично ответил Яр.
Лука тронула воду пальцем — тёплая. Нашла на кухне миску и там же полотенце. Понюхала. Вроде чистое. Зачерпнула воды из ведра, присела на край кровати. Мужественно обмакнула тряпку в миску и принялась стирать с Гаранина кровавые подтёки. К её удивлению под ними не всегда обнаруживались раны. В некоторых местах были свежие шрамы, в других — белые полосы, оставшиеся от шрамов. И лишь кое-где глубокие царапины на коже казались воспалёнными, из них сочилась зеленоватая жидкость.
— Ножницы! — голосом проводящего операцию хирурга сказал Димыч.
Лука, благодарю периферическому зрению уже неплохо ориентирующаяся в доме, принесла из кухни ножницы.
— Лежи тихо, — Хотьков наклонился к Гаранину, — понял? Я срежу бинты и обработаю рану. Там то, что я думаю?