— Слушай, а ты сам-то как сейчас? Поправился?
Гаранин хмыкнул.
— Спал двое суток, как сурок. Просыпался, глотал зелья, что Димыч на тумбочке оставил, и снова давил подушку. Выспался аж до тошноты!
— Завидую! — Лука невольно зевнула. Как-то плохо было у нее со сном в последнее время…
Яр вытянул длинные ноги и откинулся на спинку скамьи. От его тела шёл жар, как от печки. В промозглый вечер рядом с таким обогревателем сиделось на редкость уютно.
— Она о тебе спрашивала, Лука… Когда, мол, придёшь? — взгляд Гаранина гулял по скверу, не останавливаясь на прохожих. — Но прежде, чем ответить — да, подумай, зачем тебе это нужно?
Лука невольно переняла его позу. Коснулась плечом его плеча. Двое одинаково сидящих на скамейке людей напоминали параллельные прямые.
— У неё есть шанс выжить? — с трудом выталкивая из себя слова, сказала она.
Гаранин спросил без обиды, как человек, который всё уже пережил, перечувствовал:
— От этого зависит твой ответ?
Лука возмущенно посмотрела на него.
— Ты что? Просто хочу знать, чем всё может окончиться.
Искреннее негодование, видимо, отразившееся на её лице, вновь вызвало у него грустную улыбку.
— Мама говорила, что у надежды есть жизнь и после смерти, — покачал он головой, — я делаю, что могу… Деньги решают многое: редкие лекарства, врачи… Два раза в год вожу ее в Германию и Израиль — там лучшие специалисты. Благодаря этому Алуся еще жива… Сейчас предложили операцию по какой-то новой методике… Но… — его голос звучал равнодушно, — это последняя надежда!
От этого равнодушия Луке захотелось подняться и сбежать… Ни смерть Эммы Висенте, ни черная тень, убившая её, не были его страшнее.
— Постой, а целители? К ним ты обращался? Они же вроде…
Короткий резкий жест ладони — и она замолчала. В нем было всё — и бесконечные попытки спасти, и угасающая надежда, и усталость… Всё…
— Почему? — прошептала она, не в силах молчать.
Он пожал плечами.
— Многие пытались помочь, но ничего не выходит. И медики, и целители сошлись на том, что болезнь неизлечима.
От спокойной ремарки замёрз воздух вокруг. Лука вдруг взглянула на Гаранина как-то по-новому и увидела, как похож он на отца. Тот же лёд — в глазах и звуках голоса, то же отстраненное выражение лица, будто сдерживающее боль, иногда прорывающуюся во взгляде. Родители погибли… Родной отец, судя по всему, с ним не общается… Сестра умирает… Один? Как можно так жить?!..
Узкая ладонь Луки скользнула к ладони Яра и сжала её. Тот замер. Не поменял положение, не посмотрел, но она ощутила, что он застыл. Об такой айсберг когда-то разбился Титаник!.. Осторожно убрала руку и сказала: