– А, ты в этом смысле. Понимаешь, мы, ну это, гуляли. Долго так гуляли. А вернулись – никого нет.
И Толстый рассказал историю их путешествия в подземелье. Прохор мрачно слушал, периодически почёсываясь. Дыры в одежде позволяли ему качественно чесаться в любом месте.
– Вот и у нас так же, – начал он ответный рассказ. – Ночью проснулись, шум, треск, в дома врываются, с топорами, с копьями и всех повели. Они, понимаешь, снизу к нам подкопались. Да ко всем так же.
– И давно вы здесь?
– По-разному. Я – может год, может меньше. А может и больше. Тут же ни ночи, ни дня. Кормят молодой картошкой – значит, наверху лето. А так ничего не поймёшь.
Перед решёткой прошёл гном с копьём на плече.
– Молчать! Не говорить!
– Тсс, тихо.
Прохор подтянул Толстого поближе. Он был старше Толстого лет на двадцать, на голову выше, но худой как грабли. Толстый поморщился: от Прохора воняло.
– Нельзя разговаривать, – зашептал он, – услышат, накажут.
– Как? – прошептал Толстый.
– Тут одно наказание. Есть не дадут.
– Вот, кстати, а как тут у вас вообще кормят? – задал Толстый очень важный вопрос.
– Как, как. Почти никак. Они сюда столько гномов нагнали, что еду не успевают добывать.
– Слушай, Прохор, а что здесь вообще происходит? Мы как-то не успели разобраться.
– Золото они добывают. Мы, то есть, добываем для них. Руду дробим и к печи свозим. Там выплавляем. Вот эту печь-то…
Прохор тяжело вздохнул:
– Вот её-то я и сломал.
– Как?
– Да знать как, я бы раньше сломал, дуру эту. Само как-то получилось. Дым на всю шахту, работа на день встала, не меньше.
– Прохор! Да ты! Да ты! Да ты не представляешь, какой ты молодец!
Толстый полез обниматься, но, нюхнув Прохора, ограничился похлопыванием по плечу.
– Это же благодаря тебе мы сбежали!
Он так радовался побегу друзей, что считал и себя немного сбежавшим.
– Да мы тебе…
Толстый быстро прикинул, что ему не жалко.
– Да мы тебе целый мешок брюквы подарим. Ну, потом, конечно.
– Потом?
Прохор хрипло засмеялся.
– Какое потом? Нет здесь ни у кого потом. Никогда нас отсюда не выпустят.
– Из клетки?
– Из клетки тебя выпустят, не волнуйся, им твои руки нужны. А вот из шахты – нет. По той же причине.
– Эй, – Толстый спрятал руки за спиной, – что значит, руки нужны?
– Работать, зачем же? И, знаешь, хватит болтать, спать давай, завтра рано подымут. Или уже сегодня.
Лавка в камере стояла одна, Толстому пришлось лечь на каменный пол, положив голову на руку вместо подушки. Он долго ворочался, бормоча что-то вроде:
– Руки им нужны. Ага, щас. Я им поработаю. Я им так наработаю. Они меня – оуэ, – Толстый зевнул, – сами просить будут в сторонке постоять.