Для чтения проповеди отец Воллет перешёл к кафедре. Службу он, как полагалось, вёл с покрытой головой, теперь откинул капюшон рясы на плечи. Глядя на священника, Ярла невольно вспомнила определение, которое пришло ей на ум в советном доме: «скульптурная внешность». Да, именно так. Скульптор, изваявший её – сам Воллет. Не иначе как по собственной воле он придал каждой чёрточке своего лица такое аскетическое выражение. А горящий взгляд, которым он обводил собравшихся, казалось, мог прожечь насквозь, увидеть потаённые мысли любого из прихожан. Но так ли? Хочет ли священник угадывать истинные человеческие помыслы – или хочет внушить каждому, что, какими бы эти помыслы ни были, они в любом случае греховны и преступны? Взгляд Воллета заранее обвинял. Первый священник взял на себя роль судьи – и верил, что имеет на это полное право.
Но другой взгляд, взгляд сумеречного охотника, видел если не сами помыслы, то их последствия. Воллет для этого взгляда был такой же открытой книгой, как другие. Ярле стало ясно, что этого человека можно было бы пожалеть, если бы… если бы проявления его склонностей не были такими страшными. Действительно страшными, потому что и сами эти склонности, и их тени представляли угрозу для людей. Как бы в скором времени лореттцам снова помощь сумеречного охотника не потребовалась…
Снова. Она, Ярла, ещё и с нынешним делом не разобралась, а уже про какое-то «снова» думает. Надо отвлечься от возможностей и вероятностей и сосредоточиться на «сегодня» и «сейчас».
– Братья и сёстры! – начал между тем Воллет свою проповедь. – Вспомним о начале нашего мира, ибо никогда нельзя о нём забывать. Вспомним, что Творец создал мир благим. Сотворил духов и людей, которые были чисты и не запятнаны грехами. Но часть духов возомнили, что мир, созданный Творцом, не во всём правилен, что они смогут сделать его лучше. Они стали склонять на свою сторону людей, и люди в своей слабости и глупости прислушались к ним. Творец, увидев такую неблагодарность своих созданий, разгневался и придал мирозданию вид великой реки. Отделив мятежных духов от благих, он поселил первых на левом её берегу, вторых на правом, а мир людей поместил между двумя этими берегами. И сделал так, что люди во плоти не могут попасть на эти берега. Духи же, будучи бестелесными, покидают свои обиталища и проникают в наш мир. И мятежные, озлобившиеся в своём изгнании, склоняют людей ко всяческому злу. Благие же, смиренно приняв волю Творца, всячески стараются уберечь людей от падения. Но искушение, которому люди поддались однажды, навсегда исказило их природу. Люди слабы перед злыми духами и легко верят их обольщениям, в особенности когда духи прикрывают своё уродство, облекаются неким подобием прекрасной плоти, настолько реальной, что она даже способна к похоти. И души тех несчастных, кто не устоял перед демонами в жизни, после смерти, простившись с бренным телом, оказывается в их власти безраздельно и неминуемо отправляются в их мир, где подвергаются вечным и страшным мучениям.