Но Творец благ. Даже деяния злых духов он может обращать к пользе людей, которых любит как своих младших детей, как в каждой семье отец и мать отдают предпочтение младшим перед старшими. Бывает, что он приказывает злобному духу действовать по его воле, и демон не смеет ослушаться. И Творец посылает его в мир людей для того, чтобы указать им на их грехи и покарать. И это есть великое благо, ибо нераскаянные, узрев праведный гнев Творца, убоятся и раскаются, а, раскаявшись, спасут свои души от вечной погибели на Левом Берегу мировой реки. Сегодня говорю вам: покайтесь, грешники! Покайтесь! Вы призвали на свои головы ночную тварь! Покайтесь, или призовёте ещё и вечные муки левобережного мира, где огонь и нестерпимый холод попеременно будут терзать вас, и страшные язвы покроют с головы до ног, и не будет ничего, кроме бесконечной боли! Покайтесь, пока не поздно! – гремел Воллет.
Ярла видела, как лица многих прихожан искажаются тоскливым страхом, как заволакивает их разум мутная пелена, сгущается – и вот уже один, другой тёмный «бутон» пробились наружу и на глазах протянулись в рост. В такой тесноте выглядело это особенно неприятно: «облака» задевали стоящих рядом людей, незримо для них проникали в их тела… Связанная тень питается только силами своего хозяина, другим вреда не причиняет – но зрелище так себе.
Ларв, и до того уже колыхавшийся за спиной худой высокой девушки с измождённым лицом, стал виден отчётливее, приобрёл очертания фигуры живого существа. Что эта молодая женщина натворила, в чём считает себя виноватой? Человек, вырастивший настолько сильно проявленного ларва тоски, возможно, в шаге от самоубийства стоит.
«Не страшно тебе всё это видеть»? – спросил однажды Ярлу Риттон Нир. Она ответила, что не страшно, и не соврала. Но иногда это как будто выше человеческих сил становится, устаёшь от видуньего дара, ужасно устаёшь. С возрастом, что ли, не сильнее, а слабее душой становишься?.. Слишком много видишь, слишком часто…
Ну почему людям обязательно самим себя гробить надо? Вот и сейчас: зачем так легко словам Воллета верят они? Почему не задумаются, не усомнятся? Это же так просто! Вот, скажем, первый священник настолько красочно мучения левобережного мира живописует, но по его же словам туда, в этот мир, попадает душа без тела, так какой холод, какой огонь, какие язвы? Ничего поумнее не придумал, как душе телесные мучения пророчить? Всего одно сомнение – и нет уже безоговорочной веры ему, нет безысходной тоски.
«Ну что же ты, – сказал в голове беззвучный внутренний голос, – пробейся туда, на кафедру, да и объяви всем: мол, не верьте бездумно и не бойтесь. Что, не пойдёшь? Трусишь? То-то же».