– Что вы этим хотели сказать? – спросил я.
– Бог всему судья, – ответил тот. – Вы поступили сегодня согласно ситуации. На вас и капитане лежит ответственность за жизнь всех тридцати двух человек, в том числе и леди Элизабет…
Несколько успокоенный, я вышел наверх. Поднялась ночь – она была еще не совсем темная, но ясно ощущался холод. Я вздернул воротник и надвинул поглубже монмутскую шапку: пар уже ясно шел изо рта, палуба и ванты сверкали от инея. Было тихо, и «Октавиус» неслышно скользил меж рядов молчаливых ледяных полей, возвышавшихся далеко по оба борта. Огни горели по всему периметру судна желтым мертвенным светом. Я посмотрел на термометр: столбик показывал двадцать градусов ниже нуля.
Впереди было еще около трех тысяч миль безжизненных остров и ледяных проливов, прежде чем мы выйдем к Гренландии. А если впереди очередной затор или мы упремся в глухой залив? Если мы потеряем ход, то шансы вмерзнуть в лед и уже никогда не выбраться отсюда были почти стопроцентными. Лето кончилось, и скоро мороз начнет наступать на нас с неимоверной силой и скоростью, к тому же в этих местах есть вечные льды, стоящие круглый год. Успеем ли мы вернуться хотя бы на достаточное расстояние к обитаемому берегу Канады, чтобы, если нам придется покинуть судно, суметь добраться до него…
– Доброй ночи, сэр О’Нилл, – подошел сзади Обсон. – На борту все спокойно…
– Холодная ночь, – сказал я, всматриваясь в окружавшие нас льды, словно пытаясь рассмотреть там какое-либо движение.
– Зимой в этих местах температура доходит до минус шестидесяти, – сказал Обсон. – Плюнешь под ноги, и плевок застывает прямо в воздухе аж с шипением и твердым комком ударяется о землю. Я когда был на Таймыре, там местные выливают горячие помои на улицу, и собаки – а их там гибель просто, – подбегают и вылизывают их, пока еще горячие. И вот если наступит тварь какая случайно да примерзнет лапой – все, конец. Так и застывает, стоя на месте, и до весны стоит, обледенев. Собака-то не волк, лапу себе не отгрызет. Раздетый человек если на улице окажется, то через двадцать минут концы отдает. И это еще южнее. А тут если к металлу голой рукой притронешься, то привет – так обожжет, что кожу до мяса снимет. Не для слабаков места.
– И мы пройдем через них, – ответил я. – Мы не слабаки.
– Дай-то бог, сэр, – ответил Обсон. – Зато лучшего места для похорон и не придумаешь – Каммингс будет лежать тут вечно. Мерзавцы должны сохраняться в назидание потомкам…
Он хрипло захохотал, выпуская пар изо рта – из его мехового воротника и глубоко надвинутой зюйдвестки торчал только длинный, покрасневший нос.