«5 августа 1762 года. Судно продолжает идти по открытой воде. Наблюдается резкое сужение кромок прохода, количество встречного дрейфующего льда существенно увеличилось, и несколько раз приходилось напрямую пробиваться через его покров. Скорость не более десяти узлов, соблюдаем меры повышенной предосторожности. Днем температура + 32 °F; + 24 °F, но ночью столбик термометра падает до 0 °F. Общая суточная температура продолжает понижаться. Наблюдается частичное обледенение надводных частей корпуса и рангоута. Погода солнечная, ветер умеренный…»
Утром, часов в пять, я проснулся от грохота, царившего снаружи. Было полное впечатление, что по всей палубе некто с грохотом катает сотни мушкетных пуль. Я быстро вскочил и, торопливо одевшись, выскочил через люк на палубу. По всему судну от носа до кормы, как мне сначала показалось, хлестал крупный град, но, присмотревшись повнимательнее, я понял, что ошибаюсь. Это были крупные капли в оболочке из тонкого льда. При ударе о палубу они раскалывались, и все вокруг скоро пропиталось влагой. Я много раз слышал о ледяном дожде, но только теперь воочию увидел это необычное явление, хотя вынужден был прикрыть рукавицами лицо и надвинуть поглубже шапку, так как хлестали эти ледяные глобулы весьма ощутимо. Видимость вокруг упала до нуля – я, стоя возле грот-мачты, едва различал ют.
«Октавиус» с промокшими, зарифленными парусами на реях еле продвигался вперед: целая группа впередсмотрящих стояла, прикрываясь плащами, на баке, время от времени подавая сигналы дежурившим на шкафуте, те в свою очередь передавали сигналы на ют.
– Проклятье! – выругался появившийся возле меня Метью. – Промокли насквозь, теперь легкий мороз – и все обледенеет…
Бормоча ругательства, он пошел дальше по палубе, и позже его слова полностью подтвердились. Дождь прекратился довольно скоро, но дело свое он сделал в лучшем виде: через полчаса столбик термометра опустился до отметки + 22 °F и весь рангоут покрылся льдом и сосульками, а по палубе можно было кататься, как по замерзшему пруду. Ситтон приказал скалывать лед с оснастки, видимость существенно прояснилась, и судно вскоре прибавило ход.
В каюту принесли кофе, и мы, как обычно, уселись завтракать.
– Запасы иссякают, – сказал Метью. – Уже пришлось урезать рацион. Кофе, кстати, тоже осталось на дне. Одно хорошо – рома еще два бочонка, возможно, что скоро на него вся надежда и будет…
– Нам осталось не больше двух с половиной тысяч миль, – сказал Берроу, – и мы выйдем из зоны риска. Главное, успеть добраться до Элсмира – там еще остались поселенцы и можно зазимовать. Задержка произошла существенная, и вопрос выхода к Гренландии пока не ясен.