Наш Семен Михайлович снял плащ, и мы опешили. Под плащом был надет его форменный китель, но только без погон и со всеми орденами.
Наш участковый дядя Гриша, как только вышел из другой комнаты, так сразу отдал нашему директору честь. И мы с радостью поняли, что дело его плохо (участкового, а не директора).
Потом нас стали приглашать по одному во вторую комнату и опрашивать в присутствии директора. Такой есть порядок – с несовершеннолетними работают при педагогах.
И мы все «честно» дали показания.
Никишов: «Меня попросила мама узнать, когда будут выдавать пенсии. Потому что в эти дни в банке всегда много народа, а мама очереди не любит».
Оболенский: «Меня попросил дедушка. Он плохо слышит по телефону и все время путает дни выдачи».
Сельянов: «Я для интереса спросил. Дай, думаю, узнаю, когда пенсии выдают».
В общем, все обошлось. Правда, не совсем. Мы уже собрались уходить, но тут пришел ограбленный пенсионер. Чтобы нас опознать как грабителей. Никого он не опознал. Объяснил:
– Совершенно никто не похож. Тот был в маске волка, а эти все без маски.
Думаю, если бы мы надели волчьи маски, он нас всех сразу бы и опознал. Даже нашего директора.
Но тут пенсионер пригляделся к Алешке и уверенно показал на него:
– Вот эта девочка просила у меня денег на хлеб!
Алешка взвыл. И вовсе не потому, что его признали грабителем, а потому, что обозвали девчонкой.
– Она, она, – заскрипел пенсионер, – только косички обрезала, для маскировки.
Но тут прибыло неожиданное подкрепление в лице Любаши. Она ворвалась, как осенний ветер, и обеспечила Алешке безупречное алиби. Алиби – это когда подозреваемый на момент совершения преступления находится совсем в другом месте и в другом времени.
– В это самое время, – прокричала Любаша, – я рисовала ему «большую двойку» и делала запись в его дневнике!
– Вспомнил! – Пенсионер шлепнул себя ладошкой в лоб. А другой рукой указал на Любашу: – Она! Это точно она!
(Позже выяснилось, что пенсионер не ошибся. Вспомнил: «Это она занимала очередь к оператору!»)
Словом, все обошлось. Только Лешка еще долго пыхтел и ворчал. А дядя Гриша участковый намекнул нам:
– Вот что получается, когда лезут не в свое дело. Каждый должен выполнять свою работу. Ученики – учебу, полиция – борьбу.
– Борьба с преступностью, – уверенно сказал Алешка, – дело каждого.
– Кто сказал? – уточнил участковый.
– Ну не Крышкин же!
Когда мы вернулись в школу, наш директор-полковник приказал:
– Всем троим два наряда вне очереди! Получить у завхоза мешки и – шагом марш! – собирать листву вокруг стадиона.
– Она мокрая, – пискнул Алешка.