— А что, здесь никто не живет? — поинтересовалась принцесса. Скудный паёк ей порядком надоел, но по сравнению с голодом во время осады он мог считаться королевской трапезой. — Ты ведь говорил, что племен много, и они…
— Изрядно, — согласился Генри, глядя на нее из-под полуопущенных ресниц. — Только я нарочно такую дорогу выбираю, чтобы по возможности ни с кем не встречаться. Можно было бы дня два назад повернуть, успели бы, может, сиаманчей перехватить, но…
— Я понимаю, — сказала Мария-Антония. — К ним тоже наверняка приезжали… с предложением.
— Вот именно, — Монтроз надвинул шляпу на лицо. — А прочие, которые относительно дружественно настроены… ну их. Не угадаешь, когда помогут, когда сдадут. Знать бы, у кого на аддагезов сейчас зуб, вот те бы могли что-то сделать, но я как-то из местной высокой политики выпал. Тем более, у них отношения меняются, как погода по весне: то дружат, а через неделю уже глотки друг другу режут. Лучше уж мы сами.
— Конечно, — согласилась девушка, теребя ремешок на запястье. Он не давал ей покоя, но Мария-Антония даже предположить не могла, чего ради старый шаман дал ей эту безделушку. Что это, амулет? Или что-то иное?
Она не могла определить, из чего сделаны бусины: не глина, не стекло, не камень, не кость, но и на дерево не похоже… Никакого узора, просто не очень-то ровные просверленные шарики. На ощупь довольно гладкие, хотя кое-где чувствуются незаглаженные шероховатости, будто отпечатки чьих-то пальцев. Вроде бы ничего особенного, но…
Солнце наполовину скрылось за горизонтом, пропал палящий зной, но всё равно было жарко — прерия отдавала накопленное за день тепло. Одуряюще пахли какие-то травы, и девушку начало клонить в сон. Вообще-то, она начала подремывать еще в седле, да и сейчас с трудом удерживала глаза открытыми.
— Генри… — начала было Мария-Антония, но вдруг осеклась.
Она ведь совсем мало спит, ее приучили, что вставать нужно с рассветом, а ложиться — только тогда, когда сделано всё необходимое. И пусть у юной принцессы подобных забот оказывалось не так уж много, выучка пригодилась ей, когда она стала хозяйкой в мужнином замке. Да и теперь: поднимались они с Генри еще до света, чтобы проделать как можно больший путь до наступления самой жары, немного передыхали, затем снова ехали почти до темноты, и это уже стало привычным и ничуть не утомляло. Так в чем же дело? Впрочем, что тут гадать…
— Ну что? — отозвался он. — Что хотела спросить?
— Да вот думаю, второе одеяло брать или не стоит? — спросила девушка безмятежно.
— Возьми, — сказал Генри. — Помягче будет. А ты что, уже спать собралась?