Пообещали помочь и сестры, однако завидев то, что выходило из под рук отца, охали от изумления, принимались примерять и вообще мешали процессу. Пришлось скормить одно кольцо Брунгильде, логично отметив, что они совсем не следят за щенком. Папа тоже возмутился и потребовал вернуть утерянное — а до тех пор к нему даже на глаза не показываться. Когда мы уезжали, хмурые и молчаливые сестры, вооружившись длинными палочками, все еще продолжали ходить за собакой.
Примерно в середине этого бедлама подходил Паша и потерянным голосом спрашивал, что делать, когда не хотят слушать и не воспринимают всерьез. Рекомендовал определить главного и дать ему в глаз. Вечером он пришел с директором судоремонтного завода — солидным сереброволосым модником, что не смотря на темное время суток предпочитал темные очки на пол-лица. За половину часа утрясли вопрос по главному компоненту номера — замерили мой рост и Светланы, заменили алюминий на титан и решили делать два кольца: острое и тренировочное, одинаковые по массе. К четвертому дню тренировочное было готово, и его тут же взяли в работу. Не смотря на щиты из Силы, утром на ногах проступили синяки.
Параллельно что-то мастерил Федор, то и дело пропадал Артем, занимаясь кучей бумаг, ежевечерними приливами подбиравшихся к нашим ногам, грозясь однажды накрыть с головой. Он же нашел нам новое помещение через кого-то из родственников — огромный ангар с идеально ровным полом и притулившимся у стены фермами для обслуживания самолета. Самолет у родственника тоже был, но пока где-то над Африкой.
— Мы полетим? — мечтательно затаил дыхание Федор.
Артем уже собрался с гордостью качнуть головой, как привычным шепотом вмешалась Светлана.
— Все полетят. — зазвучал приятный акцент. — Ведь небо принадлежит аристократам. Все будут очень важные. — С чувством выдохнула она последнюю фразу.
— Так мы ведь… — замялся Тема, пытаясь найти подвох в явной иронии.
— Как и все сотни гостей, будем ждать освобождения посадочной полосы, пока садится его высочество и его свита, князья и их свита. — иронично наклонила она голову.
— Это да. — Потянулся рукой к затылку Паша. — Так и горючего может не хватить.
— Автобус? — поднял я бровь.
— Поезд. — подытожила Светлана.
В почти бесконечную череду моментов, когда нас встряхивало неудачами и усталостью от бесконечных повторов, ее тихий голос пресекал спор идеальным решением, оборачивал тихую злость воодушевлением, уныние — верой в себя, а для желающих полежать у нее всегда находился острый каблук под ребро. Да и неправильно это — говорить об усталости, если даже девчонка не жалуется. Тот же Федор за все время и слова такого не сказал — просто в один момент падал и засыпал. Но ему легче, его после этого не били.