Момент завершения пути крохотного огонька увидели все в городе — как полыхнул самый край, как огонь узкой лентой достиг вершины, скользнул кольцом вниз и будто бы взорвал огромный факел целиком.
Виктор до крови сжал зубами щеку, пытаясь помочь огню сына, нагнетая воздух волну за волной, и удержать конструкцию целиком. Свои силы он изрядно переоценил — но какой позор для чести, если все рухнет сейчас в воду! Ради славы рода, ради сына, ради чести тянул он из себя волну силы за волной, одержимый мыслью удержать волшебство в узде, и это ему пока удавалось. А через минуту, когда огонь основательно подъел часть массы, растворив чадным дымом по небу, пришло приятное осознание, что все у него получилось. За следующие десять минут нефть, вместе с тем самым неудобным грузом, обратилась облаком пепла и жирной пленкой, осевшей на воде и берегу. Мелочи, слуги подчистят.
— Вот так вот, сын, — ответил он улыбкой на взгляд, полный обожания. — Пусть город помнит, что такое стихийный «мастер».
— И боится! — С восторгом подхватил Пашка.
— Господин, — объявился откуда-то референт, слегка пришибленно глянул на босса и протянул ему белоснежный конверт с золотым вензелем. — Секретариат князя.
Чуть поникнув настроением, Зубов разорвал печать и, скривившись, вчитался в текст очередного штрафа за ущерб экологии.
— Но боятся не все, — вздохнул он, комкая бумагу в руке.
— А кто не боится? — Полюбопытствовал сын.
— Те, кого надо бы бояться нам. Но мы не будем, верно?
— Да!
— Мы будем их уважать и стараться держаться подальше…
Отец и сын медленно побрели в сторону стоянки. Большая, как у медведя, рука придерживала Пашку за плечи, чем тот с удовольствием пользовался, прикрыв глаза до вида узкой полосы асфальта под ногами, позволяя вести себя. В голове царило ощущение приятной пустоты, смешившей яркие эмоции восторга и гордости.
Тем неожиданней оказался резкий крик и сильный толчок в спину, буквально швырнувший наследника на асфальт. Тренированное тело привычно погасило удар приближающейся земли, разум откинул боль в ладонях, как досадную помеху и с кристальной четкостью начал вбирать в себя картины окружающего мира, доступные с невеликой высоты. Мир в пяти метрах вокруг искажала тонкая пленка сотворенной защиты, образуя купол с вершиной в метре над головой отца. А за щитом, вроде как, ничего не изменилось — не ревело рукотворное пламя, не гремели выстрелы, только сине-фиолетовые круги, плывшие по барьеру охранения, придавали порту тревожный вид — все-таки, высший цвет энергонасыщения…
Пашка решил было прижаться к асфальту ухом, чтобы получше прислушаться, но тут же охнул он резкого головокружения под соленый привкус во рту. Тут же ударило в грудь и больно обожгло прямо напротив нагрудного кармана — перекатившись на спину, Пашка резким движением отшвырнул раскаленный предмет, выдернув его из рубашки вместе с карманом. И с удивлением опознал в дымящем золотистом пластике сотовый телефон — весь вздутый, с полураскрытой крышкой, отчаянно чадящий неприятным запахом пластмассы. Откатившись в сторону и охнув от очередного приступа головокружения, парень остановился только у самой пленки барьера, тяжело дыша и с испугом переводя взгляд от сгоревшего телефона на линию складских зданий и обратно. И только через постыдные десять секунд догадался поставить собственный защитный барьер вокруг тела, виновато глянув в спину отца — глупо думать, что он этого не заметит.