Титул еще не означал богатства. Даже княжеский — земли могли быть бедными, а хозяин плохим управленцем — например. Хотя богатство тоже не означало, что можно вот так взять и вынуть сотню миллионов — есть ведь бюджет, планирование, фонды, да и редко кто держит суммы просто на счету, ведь деньги должны работать, кружась по миру в облике товаров.
— Но раз вы настаиваете, то давайте объединим ваше предложение и господина Углицкого. Пусть взнос будет двести миллионов, половина которого отойдет роду победителя.
— Что?! — Возмутились уже с диванчика.
— Вы сомневаетесь в победе? — Деланно изумился Шуйский, подначивая.
Теперь точно будут лезть в долги, но не отступят.
— Командам с ваших земель, князь, можно не перечислять взнос, — благожелательно кивнул Долгорукий.
— В самом деле, раз они все равно к нам вернутся, — согласился Евгений Александрович, вежливо раскланявшись.
— Да никогда Гагарины не уступали Шуйским!… При всем уважении, но мой сын уже изволил участвовать, так что незачем ссориться, ведь есть еще второе и третье место… Призовые мы так же отдадим на благотворительность, нам будет достаточно победы… — громом разразилось бурное обсуждение пополам с хвастовством, лестью и железной уверенностью в собственной исключительности.
И все это под практически слышимый скрип извилин на тему «кого отправить так, чтобы при поражении отбрехаться?».
— Господа, — голос, пропитанный могуществом, ворвался в зал, вжав остальные звуки в бархат стен. Даже Шуйского проняло.
Его высочество цесаревич Сергей Дмитриевич поприветствовал всех милостивым наклоном головы, стоя в двери с ослепительно красивой рыжеволосой девушкой под руку — будущей невестой германских кровей (правда, о помолвке не сообщено официально, но резкий рост акций предприятий небольшого, но древнего семейства, лучше имперского циркуляра говорил о свершившемся факте).
Позади сиятельной пары потерянно переминался с ноги на ногу мажордом, робко заглядывая в кабинет через раскрытую дверь — по церемониалу ему не полагалось входить раньше принца, объявляя о прибытии стоя чуть позади, но и после него зайти не удалось, ибо весь дверной проем и еще несколько метров за ним занимала лазурная ткань края платья невесты, удерживаемая за кончики четырьмя пажами.
— Ваше высочество, — уважительно произнес Долгорукий, поднявшись с места.
— Мы проходили мимо и случайно услышали вашу беседу, — продолжил он, с интересом глянув на ледяной трон и вновь посмотрев в сторону рояля. — Нас радует ваше начинание, князь.
«Опять, — с тоской пронеслось у Шуйского. — Моя же идея! Хотя, черт, не моя…»