— Вот, — набравшись храбрости, гордо выпятил он грудь, показав рукой внутрь кузова.
Там, где в самом центре, на пьедестале из деревянной подставки, накрепко закрепленной дощечками по бокам и парой строп к бортам, крепился стеклянный куб с гранью в полметра. А в том кубе платиной подмигнула заглянувшему из-за спин солнцу банковская карточка. И более ничего в кузове, кроме этого.
— А… Зачем грузовик? — Растерянно произнес папа-Миша, окончательно запутавшись в громадье вопросов и паутине мыслей.
— Максим сказал — на Газели! — Фанатично ответил Толик.
— О, — удивился Максим, глянув на товарища. — А позвонить?
— Мы хотели! Даже кидали монетку, кому звонить, — поведал Семен.
— Хм? — с любопытством повернулись все к нему.
— Так он не показал что выпало, а монету проглотил. — Обвиняюще тыкнул он пальцем в товарища.
— И все не так было! — Возмутился Толик. — И вообще! Я тебе сразу говорил — ему деньги ради денег, а не для того, чтобы в них с разбегу прыгать!
— О-о, — задумчиво протянул Максим.
— Не советую. Я пробовал — больно.
— Тогда ладно, — милосердно махнул тот рукой и попытался взобраться внутрь. — Лестницу бы.
— Я могу залезть! — Пискнули сзади голосом Федора.
— И мы! — Поддержали девчонки.
— Вы-то как выбрались?! — С показной строгостью всплеснул руками Михаил. — Я же сказал — ни шагу за дверь!
— А мы через окно, — тоном опытного крючкотвора ответил Федор. — Я держался, а они по мне слезли. Только уху больно…
— Потом и попе будет больно! А если бы ты сорвался?!
— Не, там хватка, как у сварки, — прижал Максим к себе Федора и с гордостью показал остальным. — Знакомьтесь — мой брат, Федор, великий мастер, между прочим. А это Тоня и Катя, сестры, частные инвесторы.
— Кто? — Не понял папа.
— Не важно, слово-то хорошее, — отмахнулся Максим. — Так кто полезет?
— Да я мигом, — взлетел вверх Толик, отвинтил что-то на стойке и ловко выудил из прозрачного куба карточку вместе с десятком подшитых документов, до того лежавших на дне. — Вот, двести миллионов. — протянул он все Максиму.
— С-сколько? — Поперхнулся Михаил, ошарашенно переводя взгляд с карты на Максима и обратно.
— Ну, там двести три, — поправился Толик. — Вдруг комиссия.
— Зачем двести миллионов?!
— Двести три, — поправил Максим, с интересом рассматривая карточку и даже колупнув ее ногтем за край магнитной ленты (тут сердце прихватило сразу у всех).
— Она невкусная, — заявил дядя Коля и тут же поймал осуждающий взгляд Михаила. — Вы просто его не знаете, — поспешил он оправдаться.
— Так, подождите, — схватился Михаил за голову. — Это розыгрыш, да? Не может быть… Вот так… Чтобы в газели… И столько.