Судя по невозмутимому виду гостей — может. И это пугало.
— Двести миллионов — на соревнования, — успокаивающе погладил отца Максим. — Ну там на сдачу еще пластилин Федору, я обещал.
— Какие соревнования? — Пришло время удивляться Николаю Ивановичу и ребятам.
— Да там дело верное, — отмахнулся Максим, закидывая карту в карман рубашки. — Пару туров и алюминиевый завод дают.
— А мы? — вскинулись ребята.
— Там команда только с одной школы, — виновато пожал тот плечами. — Я бы тогда вас в первую очередь позвал.
— А вам вообще — в университет поступать! — Гаркнул им в ухо Николай. — Никаких соревнований! Вон, машины проверьте, выезжать скоро.
— Максим, — заикнулся было Михаил, судя по серьезному виду, явно наметив сказать примерно то же самое.
— Обсудим чуть позже? — С просительной интонацией заглянул ему в глаза Николай Иванович, скосил взгляд на воспитанника, и легонько кивнул, подтверждая тему беседы.
— А вы Машка не привезли? — Поспешил сменить тему Максим, двинувшись к дому.
— Г-хм, — смутился Николай. — Понимаешь, какое дело…
Беседа как-то сразу заглохла, сменившись тягостной паузой.
— После того, как ты уехал… Через неделю, наверное. Машк вышел погулять — надолго, как обычно. Такое с ним часто бывало, верно?
Максим прикрыл глаза.
— А потом не вернулся, — с некой растерянностью завершил дядя Коля.
— Значит, скоро придет ко мне, — пожал тот плечами, не выражая ни грамма сомнения в своих словах.
— Два месяца прошло…
— Не пропадет, — категорично ответил Максим. — Он умеет устраиваться в жизни.
— Думаешь?
— Вот вас кто-нибудь бесплатно кормил три раза в день?
— Нет, разумеется.
— Вот видите. — Закрыл он тему. — А Лайка?
— А Лайка в собачьем раю.
— Что?!
— На мясокомбинате, сторожем. — Нервно поправился Николай. — Привет тебе передала. Вот, секунду, — торопливо махнул он рукой, и, повинуясь жесту, водитель лимузина споро достал что-то из салона.
На проверку, этим «что-то» оказалась картонная коробка, оббитая чем-то мягким. А внутри оказался ослепительно-рыжий щенок, чуть сонно разглядывающий все вокруг.
Довольно большой для еле открытых глазок, а значит и возраста, с массивными лапами и узнаваемыми чертами овчарки.
— Вот, — торжественно протянул дядь Коля щенка Максиму.
Тот аккуратно принял его, поднял над головой, показывая всем, а затем с мрачной торжественностью, как некогда создатель — сотворенному Франкенштейну, прогремел:
— Я назову тебя БРАНД!
— Это девочка, — испортил всю торжественность Семен.
— Ух-ты! — Пискнули Тоня с Катей, ловко пнули Максима по коленной чашечке, дернули за ухо и отняли щенка. — Бруня-я!