Какое необыкновенное счастье было дружить с ним. Уметь дружить – тоже талант. Высоцкий, от природы наделенный многими талантами, обладал и этим – умением дружить.
Мне повезло как немногим. Счастливая звезда свела меня с ним на первой же картине. Было еще несколько фильмов, еще больше – замыслов. И между ними – это самое незабываемое – тесное общение так, без повода…
Ему никто не говорил «Владимир Семенович». Все называли его Володей. Его просто любили. Каждый ощущал себя с ним как бы в родственных отношениях. Будем называть его Володей и мы.
В 66-м году мы приехали с Борисом Дуровым на Одесскую киностудию делать свою дипломную работу. Нам нужно было снять две короткометражки – «Морские рассказы», по произведениям местного автора. Вдруг нас вызывает директор киностудии – Збандут Геннадий Пантелеевич.
– Горит сценарий… Сейчас апрель, а в декабре надо сдать картину. Возьметесь?
И дает один экземпляр сценария. «Мы одержимые» называется.
Тогда киностудия, как завод или фабрика, имела свой производственный план, и к концу года предстояло выпустить в свет пятую «единицу», то есть пятый фильм, как раз «Мы одержимые». Но работа застопорилась, потому что и сценарий был написан непрофессионально, и режиссера пришлось снять с картины. В середине шестидесятых еще продолжалась так называемая «новая волна», в моде было польское кино, французское – фильмы Годара, и вот режиссер задумал сделать этот фильм по-новому, с такими, например, приемами: альпинисты лезут по брусчатке Красной площади, а камера снимает их сверху. Худсовет послушал планы режиссера и – снял его.
Борька Дуров, мой приятель, первым прочел сценарий. Я спрашиваю:
– Ну что, Борь?
– Херня, конечно.
– Что же делать?
– Снимать, конечно. Когда еще нам дадут полнометражный фильм…
Являемся к директору.
– Читали?
– Читали.
– Ну и как?
– Мы беремся.
Дальше началась мура собачья. Мы попытались написать новый сценарий. Для этой цели даже вызвали Володю Максимова, ныне покойного писателя, тогда всеми отверженного, выгнанного отовсюду, нигде не печатавшегося и потому крайне бедствовавшего. Он немножко поработал, а на второй или третий день запил. Крепко он тогда страдал этой болезнью русского человека. Помучились мы с ним неделю и отправили домой.
Написали сами все совершенно по-другому, но такую же лабуду, и поняли, что фильм – прогорит. Потом нас вдруг осенила идея построить весь фильм на песнях, сделать эдакую поэму о горах. Стали думать, кого пригласить. Визбора? Окуджаву?… и остановились на Владимире Высоцком.
Приехал Высоцкий. И мы поехали на Кавказ. Он никогда не был в горах и не имел никакого представления об альпинизме. А мы очень рассчитывали на его песни. Начали готовить его: «показывали» песни старых альпинистов, водили в горы, заставили совершить восхождение…