И лишь единственное, что хоть как-то успокаивало совесть Елены Николаевны — ее собственная тема, имеющая важное значение для практической медицины. Она знала, что материалы ее опытов помогают сохранить сотни человеческих жизней.
— Ну как, договорились? — спросил директор, войдя в кабинет.
— Не вижу причин для отказа.
Саблин встал и повернулся к выходу.
— Все ясно, — вздохнул профессор разведя руками. — Жаль, конечно, расставаться с таким ученым, как Бортник, но государственные интересы превыше всего!
— Вы абсолютно правильно все поняли, — комитетчик улыбнулся протягивая для прощания руку. — До завтра.
После сдачи дел в лаборатории, Елену Николаевну направили в пункт переподготовки. Там с ней проводили беседы об особенностях ее будущей работы, проверяли на различных тестах психику, приверженность принципам коммунизма и общее состояние здоровья.
Кроме того доктору пришлось усиленно изучать Устав строевой службы ВС. Ей выдали форму лейтенанта связи, и когда подшив ее по фигуре и донельзя укоротив юбку, Бортник выходила на плац, — офицеры штабелями падали к ее ногам. Мужественные сердца таяли под напором женского очарования, и они долго еще вспоминали прелестные ножки и высокую грудь бравого лейтенанта.
Майор КГБ Дмитрий Николаевич Зотов вышел из столовой и неторопливо направился к штабу.
Было начало июня. Уже утром чувствовалось дыхание жаркого душного дня. Проклятые комары обнаглели вконец и ничего не боялись. Химическая война против них оказалась безуспешной, и спасала лишь обыкновенная марля. Все ходили потные, вялые, одуревшие от жары.
Работать не хотелось. Мысли майора были далеки от месячного отчета в Москву и витали где-то на тихом пляже, в компании с симпатичной девушкой. Но вспомнив, какая гора макулатуры скопилась на его рабочем столе, Зотов тихо чертыхнулся.
По натуре майор был человеком подвижным. Он ненавидел всю эту канцелярию и, откладывая ее на потом, огромным усилием воли заставлял себя сесть за стол. Но Дмитрий Николаевич не сетовал на судьбу и считал, что ему не так уж и не повезло в этой жизни. Бывает и хуже.
Родившись в январе сорок пятого, он через месяц потерял отца, а через два года и мать, случайно подорвавшуюся на мине. Как многие его сверстники, вырос в детдоме. После десятилетки — политехнический институт. Затем по комсомольскому набору — Высшая школа КГБ.
Будучи курсантом, Зотов мечтал стать разведчиком, грезил о погонях, схватках с невидимым противником, но судьба, а точнее начальство, распорядились по-другому. После окончания школы его направили на стажировку, а затем на работу в "почтовый ящик". Через пять лет безупречной службы, Дмитрия Николаевича перебросили под Арзамас на радиоточку правительственной связи. Синие погоны пришлось сменить на черные, и для всех майор Зотов стал связистом. И лишь самые посвященные знали, что и радиоточка, и жилой городок, и расположившийся неподалеку небольшой заводик по производству химической продукции для народного хозяйства, и лагерь особого режима — все это камуфляж для подземного объекта, сверхсекретной лаборатории Госбезопасности проходящей под номером в/ч 42127 С.