— Надоело, майор, все надоело! — хрипел лейтенант, опрокидывая очередной стакан водки и уже не закусывая. — Ненавижу и "духов" и своих тоже. Всех ненавижу!
— А своих-то почему? — удивился майор.
Лейтенант икнул и уставился на Зотова. Его глаза были пусты и несчастны, да и походил он сейчас чем-то на побитую собаку.
— Ты знаешь, майор, что такое спецназ? — наконец спросил Долгов, опустив голову на руки, которые как плети, безжизненно лежали на столе.
— Знаю.
— А ты знаешь, зачем мы находимся в Афгане?
— Догадываюсь.
— Думаешь, для спецзаданий? Не-ет… — он замотал головой, а затем вдруг поднял на Зотова мокрое от пота лицо. — Спецзадания тоже бывают разные. Например, когда нас ставят цепью за идущими в бой мотострелками с единственным приказом: стрелять в любого. кто вздумает отступить или бежать — это тоже спецзадание. Или увозить в горы оружие, оставлять его там. зная, что его заберут "духи" и будут потом им же убивать нас.
— Постой, — перебил Зотов, — что значит " оставлять оружие"? Ты уверен, что потом его забирают душманы?
— Не был бы уверен — не говорил. Я со своим разведчиком как-то раз проследил за одним таким грузом, а когда сообщил об этом комбату, он меня чуть под расстрел не поставил. И поставил бы, не накрой его этим же вечером прямое попадание ракеты. Кстати, нашей же ракеты. После той переделки из всей роты в живых остался я и пара бойцов. И разведчика моего ротный успел отправить на задание, из которого не возвращаются. Они всех "стариков", собирающихся на дембель, посылают на верную смерть, чтобы убрать свидетелей руками душманов. А то вдруг в Союзе кто-нибудь из парней разговорится. Я тоже случайно тут оказался. Был ранен, а в госпиталь неожиданно московская проверка нагрянула. Ну, меня, как героя, отправили долечивать на родину, а затем путевка сюда. Но я не хочу обратно в этот ад. Если снова направят в Афган, я на первой же мине подорвусь или себе в жопу лимонку засуну и за чеку дерну.
Лейтенант замолчал. Зотов налил себе полный стакан водки и залпом выпил.
— А ты уверен, что вам приходится идти цепью за мотострелками, а не за штрафбатом?
— Не знаю, майор, я ничего не знаю и не хочу знать. — Долгов замотал головой, сжав кулаки. — Наши отцы хоть знали, за что головы кладут, а мы за кого? За этих вонючих черножопых?!
Лейтенант выпил еще стакан водки и упал в беспамятстве в кресло. На душе у Зотова было пакостно и неуютно, хотелось что-то сделать или просто закричать во все горло. То ли исповедь Долгова так подействовала, то ли атмосферное давление. Вообще Дмитрий Николаевич был своеобразной личностью. Просматривая какой-нибудь сентиментальный фильм или читая книгу, он еле сдерживался, чтобы не разрыдаться от переполнявших его чувств. И в тоже время в жизни мог сравнительно спокойно смотреть на разного рода жестокости и зверства.