— А вы что — товарищ?
— Козел тебе товарищ! — выругался Дмитрий Николаевич и уже тише произнес. — Радуетесь, идиоты, и не понимаете, что вас всех вокруг пальца обвели.
Он залпом осушил еще одну рюмку и снова поник головой.
— Что вы имеете в виду и почему думаете, что нас обманули? — не очень решительно осведомился я, наблюдая, как на нас с нескрываемым интересом посматривают посетители.
— Было время подумать. Долго рассказывать.
— Но нам пока некуда спешить. А когда у вас поезд?
Майор взглянул на часы.
— Через шесть с половиной часов.
— И все-таки? — не унимался я.
Дмитрий Николаевич уставился на меня и, чеканя каждое слово ответил:
— Юра, чем меньше знаешь — тем легче жить, и не я это придумал. То, что ты хочешь узнать, является государственной тайной. Узнав ее, ты становишься потенциальным врагом для сильных мира сего, а значит, и потенциальным покойником. Я не хочу обрекать тебя на это и брать на себя такую ответственность.
— Увы, Дмитрий Николаевич, во вы уже заинтриговали меня.
— Ничего, разинтригуешься. Расскажи лучше о себе.
— А что рассказывать? Женат, двое детей — мальчик и девочка…
Тут я сообразил, что сделал промашку, сказав майору о детях. Это обстоятельство могло завязать ему язык.
— Работаю как умею, — быстро продолжал я. — В общем, кое-как перебиваемся.
Зотов налил еще по рюмке и знаком предложил присоединиться к нему.
— За тебя, Юра, за твою семью. Хотя скоро будет еще хуже.
Я терпеливо ждал, кода майору надоест говорить одними загадками, постепенно подводя его к нужной мне теме.
— Дмитрий Николаевич, — спросил я, — а куда вы потом исчезли? Я вернулся из отпуска, а вас уже и след простыл, и никто толком ничего не знает. Или молчали?
— Нет, не знали.
Я понял, что попытка Зотова сохранить тайну — всего лишь последняя вялая схватка перед капитуляцией. Он сам об этом знает и сам этого хочет. Майор опять уставился на меня и долго изучающе смотрел. Спиртное постепенно стало развязывать ему язык и момент откровения настал. Вздохнув, он произнес:
— Если ты так настаиваешь, я расскажу тебе все с самого начала. Дело тут не в смерти Елены Николаевны, хотя для меня это самое главное. Все вертелось вокруг совершенно другого светила. Мы оказались втянутыми в игры высшего порядка и, естественно, не могли не поплатиться за это.
Он тяжело вздохнул и как-то по-театральному, трагично махнул рукою.
"Ну, майор, понесло тебя, — с тревогой подумал я, глядя в его осоловевшие глаза. — Сейчас либо меня запугает, либо сам испугается и замолчит."
Возникла опасность так ничего и не узнать, и я решил срочно форсировать события.