Узники смерти (Мокшин) - страница 91

Когда Зотова выкинули у метро, на улице окончательно стемнело. Людской поток подхватил майора и стремительно понес вперед, кружа в водоворотах, выплескивая на берег и снова поглощая своей живой массой. Майор всегда любил толпу, но понял это только на Зоне. Приезжая в командировки, он с удовольствием погружался в бешеный ритм столичных улиц, чувствуя себя, как рыба в воде, получая не то разрядку, не то наоборот — заряд бодрости. Он смотрел на людей, всех таких разных, непохожих друг на друга, веселых и грустных, озабоченных и бесшабашных. Он отдыхал душой, видя, что есть на земле и простая, обыденная жизнь, без всех этих Зон, лабораторий, экземпляров, всего этого ужаса, присасывающегося, как пиявка, к живому телу Земли и сосущего кровь нашей и без того нелегкой жизни.

Но несмотря ни на что Зотов верил, что когда-нибудь люди забудут о животном страхе, отравляющем все вокруг, и смогут вздохнуть легко и свободно, не опасаясь за будущее свое и своих детей.

Конец первой части

Лето 1983-го года выдалось жарким во всех отношениях. По стране твердым уверенным шагом маршировал новый порядок. Перестали удивлять дневные облавы в кинотеатрах по выявлению тунеядцев. и сачков. Вошли в привычку засады у пивных ларьков и в винных магазинах. Трясли трущобы и малины, притоны и рынки, магазины и базы, заводы и фабрики, мелкие конторы и крупные организации, райкомы и горкомы. Короче, трясли всех от мала до велика, наводя порядок после брежневского бардака.

В большинстве своем простой народ это приветствовал:. Он еще не знал, что такое свобода, но и то, что творилось при Брежневе, — уже не устраивало. Народ устал: жить в застое, устал чего-то ждать в необозримом будущем. А тут перемены были налицо. В первые же месяцы правления Андропова из-под прилавков магазинов стали появляться "дефициты", и за них не нужно было переплачивать или иметь блат. Ударили по пьянству, наркомании, тунеядству. Укрепилась дисциплина на всех уровнях социальной лестницы.

А что надо простому советскому обывателю? Спокойствие на день сегодняшний, вера в день завтрашний и полные прилавки в магазинах с твердыми ценами.

Многие еще помнили сталинское время, а те, кто не мог его помнить, знали по рассказам старших о “прекрасном времени чистоты и порядка" и успели уже соскучиться по твердой хозяйской руке.

Правда, со свободой получалась некоторая неувязка. Вольнолюбцы совсем опустили головы и погрузились в уныние, из которого их выведет лишь через два года ученик и друг железного генсека. Но это будет через два года. Что же касалось вольнодумцев, то на Руси их никогда особо не жаловали, разве что за небольшим исключением, да и то пока те были "на коне", как тот же Пугачев, Разин, или дедушка Ленин.