– Однако! – произнесла она, когда отец закончил свой рассказ.
– Что однако? – шутливо спросил он.
– Ох! Так много всего. Я весь день ждала, чтобы подробно расспросить тебя. Как он выглядит?
– Если молодой человек двадцати четырех лет от роду способен вырасти еще, значит, я должен сказать, что он стал выше. А что до всего остального, то, полагаю, он стал шире в плечах и сильнее – словом, возмужал.
– Вот как! Значит, он изменился? – жадно поинтересовалась Молли, которой слова отца внушили некоторое беспокойство.
– Нет, не изменился, но при этом он стал другим. Во-первых, он загорел до черноты, став похожим на негра, а во-вторых, обзавелся бородой, длинной и пушистой, как хвост моей кобылы.
– Борода! Но прошу тебя, папа, продолжай. А разговаривает он в той же манере, что и прежде? Я бы узнала его голос и среди десяти тысяч других.
– Акцента готтентотов[145] я не уловил, если ты это имеешь в виду. Не говорил он и чего-то вроде: «Цезарь и Бомбей очень похожи друг на друга, особенно Бомбей[146]», – а это единственный образчик негритянского наречия, который я помню.
– И юмора, которого я не понимаю, – заявила миссис Гибсон, вошедшая в комнату уже после того, как начался разговор отца с дочерью. Впрочем, не поняла она и того, о чем шла речь.
Молли не находила себе места, ей хотелось продолжить расспросы и получить от отца определенные и непредвзятые ответы, но теперь, когда в разговор столь бесцеремонно вмешалась миссис Гибсон, она предвидела, что у мистера Гибсона тут же возникнет какое-нибудь срочное дело и он предпочтет уйти.
– Скажи мне, как они ладят друг с другом? – спросила Молли. Прежде этот вопрос в присутствии миссис Гибсон она не задавала, поскольку и отец, и дочь по обоюдному молчаливому согласию решили, что не станут обсуждать то, что знали или чему были свидетелями, уважая приватность тех троих, что теперь составляли новую семью в Холле.
– А! – отозвался мистер Гибсон. – Совершенно очевидно, что Роджер наводит там полный порядок так, как он это умеет, – спокойно, но твердо.
– «Наводит порядок». А разве там что-то было не в порядке? – поспешно осведомилась миссис Гибсон. – Сквайр и его невестка-француженка так и не нашли общего языка, полагаю? Как же я рада, что Синтия поступила с должной быстротой и готовностью. Ей было бы крайне неловко оказаться замешанной во все эти осложнения. Бедный Роджер! Вернуться домой и обнаружить, что его место занял какой-то ребенок!
– Вас не было в комнате, дорогая, когда я рассказывал Молли о причинах, побудивших его вернуться. А первой среди них значилась необходимость немедленно восстановить сына Осборна в его законных правах. И теперь, когда дело сделано, Роджер испытывает одновременно и радость, и удовлетворение.