Едва найдя отца, Молли тотчас же отправила его в Холл, после чего вернулась к прежней жизни в гостиной, где ей на каждом шагу недоставало яркого присутствия Синтии. Миссис Гибсон пребывала в раздраженном и ворчливом расположении духа, причиной которого стало письмо Синтии, адресованное Молли, а не ей.
– Учитывая все хлопоты, которые я взвалила на себя, готовя для нее приданое, полагаю, что она могла бы для начала написать мне.
– Но ведь она так и сделала – ее первое письмо было адресовано вам, мама, – возразила Молли, хотя мыслями все еще оставалась в Холле, с больным ребенком и… с Роджером и его просьбой подарить ему цветок.
– Да, самое первое, на трех страницах, с полным описанием переправы через Ла-Манш. А вот тебе она наверняка пишет о моде, о том, какие шляпки носят в Париже, и о прочих интересных вещах. Но бедные матери не могут рассчитывать на доверительные послания, в чем я уже имела несчастье убедиться.
– Вы можете прочесть ее письмо, мама, – сказала Молли, – в нем нет ничего особенного.
– Подумать только! Она пишет тебе и отправляет письмо, которое пересекает пролив, чего ты категорически не ценишь, в то время как мое бедное сердце разрывается от тоски по моему ребенку, коего я лишилась! Нет, право слово, жизнь временами превращается в поистине невыносимое бремя.
После этой тирады в гостиной воцарилось молчание, но ненадолго.
– Расскажи мне о своей поездке, Молли. Роджер, наверное, убит горем? Он часто вспоминает о Синтии?
– Нет. Он редко упоминал ее имя. Откровенно говоря, он ни разу не вспомнил о ней.
– Я никогда и не думала, будто он способен на глубокие чувства. Иначе он ни за что не отпустил бы ее с такой легкостью.
– Не вижу, как бы он мог этому помешать. Когда он пришел сюда с визитом, чтобы повидать ее после долгой разлуки, она уже была обручена с мистером Гендерсоном, который приехал в тот же самый день, – ответила Молли чуточку резче, чем того требовала ситуация.
– Моя бедная голова! – застонала миссис Гибсон, прижимая к вискам кончики пальцев. – Любой сторонний наблюдатель наверняка заметил бы, что ты гостила у людей с завидным здоровьем и… прости меня, Молли, за такие слова о твоих друзьях… грубыми привычками, потому как ты переняла у них манеру ужасно громко разговаривать. Но, прошу тебя, не забывай о моей бедной голове. Значит, Роджер уже забыл Синтию, говоришь? Ах! Мужчины такие непостоянные создания! В следующий раз он влюбится в какую-нибудь знатную особу, помяни мое слово! Они расхваливают его на все лады, тогда как он всего лишь слабый молодой человек, которому слава вскружила голову, пусть даже он и вознамерился сделать предложение какой-нибудь высокородной леди, для которой выйти за него замуж – то же самое, что стать женой своего лакея.