– Вы даже не представляете себе, как они все привязаны к малышу! Сквайр бережет его как зеницу ока.
– Молли! Молли! Прошу тебя, избавь меня от столь вульгарных выражений. И когда я уже научу тебя подлинной утонченности, той самой, которая исключает даже возможность помыслить об обыденных, вульгарных вещах? Образованные люди никогда не используют в своей речи пословицы и идиомы. «Зеница ока»! Нет, ты меня поражаешь.
– Что ж, мама, мне очень жаль, но, в конце концов, я всего лишь хотела сказать, что сквайр любит малыша, как собственного сына. А то, что Роджер… Ох! Как можно полагать, будто Роджер… – Она оборвала себя на полуслове, словно поперхнувшись.
– Твое негодование меня ничуть не удивляет, милочка! – заявила миссис Гибсон. – В твоем возрасте я бы испытывала те же самые чувства. Но со временем начинаешь понимать всю низость человеческой натуры. Возможно, я поступила дурно, развеяв твои иллюзии в столь юном возрасте, но можешь не сомневаться, что мысль, о которой я упомянула, наверняка приходила в голову Роджеру Хэмли!
– В голову могут приходить всякие мысли, все зависит от того, остаются ли они там и претворяются в жизнь или нет, – заметила Молли.
– Моя дорогая, если уж тебе так хочется оставить за собой последнее слово, то пусть это будет не избитая банальность. Но давай лучше поговорим о чем-нибудь более интересном. Я просила Синтию приобрести мне атласное платье в Париже и пообещала сообщить ей, на каком цвете остановилась. Полагаю, мне лучше всего подойдет темно-синий, а ты что скажешь?
Молли согласилась; так было легче, чем ломать себе голову еще и над этим. Она мысленно перебирала те качества Роджера, которые привлекли ее внимание в последнее время и которые полностью опровергали дикие предположения мачехи. И в это самое время снизу донеслись шаги мистера Гибсона. Впрочем, прошло еще немало времени, прежде чем он вошел в комнату, в которой они сидели.
– Как себя чувствует маленький Роджер? – нетерпеливо обратилась к нему Молли.
– Боюсь, у него начинается скарлатина. Ты очень вовремя уехала оттуда, Молли. В детстве ты ею не болела. На некоторое время нам придется прервать все общение с Холлом. Если я и опасаюсь какой-либо болезни, так именно скарлатины.
– Но ведь ты съездил туда и вернулся к нам, папа.
– Да. Просто я привык принимать массу предосторожностей. Однако же нет смысла говорить об опасностях, которые подстерегают человека при исполнении им собственного долга. Нужно стараться избегать лишь ненужного риска.
– У него тяжелая форма? – спросила Молли.
– Пока ничего не могу сказать. Но я постараюсь сделать для мальчугана все, что в моих силах.