Сейчас мы не касаемся сугубо интеллектуальных качеств, проявившихся в этих последних работах. Не исключено, что через двадцать лет вопрос этот будет сочтен наиболее животрепещущим. Думать так пред ее могилой – кощунство, но тем не менее нельзя отрицать, что в качестве художественного произведения и жизненных зарисовок эти последние романы миссис Гаскелл принадлежат золотому фонду литературы нашего времени. В «Кузине Филлис» есть одна сцена – там, где Хольман, который косил траву вместе со своими людьми, завершает день пением псалма, – которая в общем-то не свойственна современной беллетристике; и то же самое можно сказать о главе в этом последнем романе, в которой Роджер выкуривает трубку со сквайром после ссоры с Осборном. В этих сценах, или дюжине прочих, что следуют одна за другой, словно жемчужины на шнурке, скрывается немногое из того, за что может «ухватиться» обычный составитель романов. Для него нет «материала» в полудюжине сельскохозяйственных работников, поющих гимны на поле, или в расстроенном пожилом джентльмене, курящем трубку вместе со своим сыном. Еще меньше он находит для себя в страданиях маленькой девочки, которую в поисках счастья отправляют в роскошный дом, полный знатных людей, но именно в таких нюансах ярче всего и проявляется подлинный гений. То же самое относится и к персонажам в произведениях миссис Гаскелл. Синтия являет собой образчик наиболее сложного характера, попытки нарисовать который предпринимались нашими современниками. Безупречное произведение искусства всегда оставляет в тени трудности, которые ему приходится преодолевать, и, только следуя процессу созидания такого героя, как, например, Тито из «Ромолы», мы начинаем осознавать, что перед нами подлинный шедевр. Да, разумеется, Синтия отнюдь не так сложна и ее образ отнюдь не так ярок, как это превосходное творение мысли и мастерства – глубочайшей мысли и редчайшего мастерства. Но она также принадлежит к тем персонажам, которые способны появиться на свет лишь в величайших умах, чистых, гармоничных и справедливых, и безошибочно описать которые во всей их полноте способны лишь руки, подвластные тончайшей игре разума. Если смотреть на нее с этой точки зрения, то образ Синтии куда важнее даже Молли, которая выписана бережными мазками и являет собой образ гармоничный и искренний. То, что мы сказали о Синтии, можно в равной мере отнести и к Осборну Хэмли. Истинное живописное изображение подобного персонажа является столь же верным тестом на мастерство, как рисунок руки или ноги, нарисовать которые кажется так легко, но найти совершенство в которых всегда так трудно. Однако в данном случае проделанная работа представляется безупречной. После «Мэри Бартон» миссис Гаскелл создала дюжину персонажей куда более ярких, нежели Осборн, но ни одного, выписанного с такой же тщательностью и самозабвением.