Сады разбили на месте, где ранее византийцы возвели крепость, и остатки старинных стен еще напоминали о былых временах, но буйная растительность обнимала развалины, словно юная наложница – престарелого господина, и уже не разглядеть было за вьющимися побегами роз ни выщербленные кирпичи, ни следы от пушечных ядер. То тут, то там из зелени выныривали беседки и изящные павильоны, призванные услаждать сердца тех, кому посчастливилось бродить по усыпанным желтым песком дорожкам, ведущим из ниоткуда в никуда. Кажется, сады воплощали саму суть гарема, мелькнуло в голове у Кёсем. «Мы все появились здесь словно бы ниоткуда – и куда мы придем? Где растворится память о нас и наших деяниях? А сады будут продолжать цвести, и соловьи не устанут петь, как пели за сотни лет до нас и будут петь сотни лет спустя…» Почему-то мысль эта не принесла горечи – лишь мягкую, светлую грусть.
Сколько раз они с Башар ходили по этим дорожкам? Юными девчонками торопливо бегали с очередным поручением Сафие-султан или же втроем с Хадидже, стараясь выглядеть степенными, но всё равно то и дело срываясь на быстрый шаг. Девушками, влюбившимися впервые в жизни, – именно в садах они поверяли друг другу тайны сердца, раскрываясь и получая ответную откровенность. Женщинами, обладающими влиянием и властью, – тут уже неторопливая походка получалась сама собой, безо всяких усилий… Где она, та первая любовь? Где взволнованный трепет юного сердца, где сбитое дыхание и смущенные улыбки? Как быстро прошли те счастливые годы! А розы всё цветут, и птицы по-прежнему томятся в ожидании брачной поры.
Тургай убежал чуть вперед, заинтересовавшись редкой бабочкой, разноцветные крылья которой трепетали над ярко-алым цветком. Вот оно – продолжение, в котором и жизнь, и трепет, и открытия… Вот оно – то, ради чего только и стоит жить.
– У меня болит душа, когда я смотрю на тебя, – внезапно сказала Башар, и Кёсем вынырнула из бездумной печали, светлой и легкой. Как будто слова подруги сдернули прекрасную шелковую кисею с безобразной старухи-реальности.
Показалось – или даже лучи солнца потускнели?
Да нет, показалось, конечно же.
– Что я могу поделать? – пожала плечами Кёсем. – Всё во власти Аллаха.
– И султана. – Башар не удержалась, поддела-таки. Она всегда умела проехаться по живому, вскрыть раны, которые ныли, но разговоры с ней были целительными. Они помогали понять, на каком свете ты находишься. Словно лекарь, выпускающий гной из тела, Башар умела лечить язвы души.
– Да, – кивнула Кёсем, – несомненно, всё во власти султана, да продлит Аллах его дни.