Вот и не встала Зулейка со скамьи, когда две кадинэ крадучись скользнули в беседку, где она кормила ребенка одной из них и думала о том, как было бы хорошо, если бы этот ребенок умер побыстрее и не мучил бы более ни себя, ни свою мать, ни Зулейку.
Он все равно не жилец, это все знают. Сын наложницы не может быть наследником султана, так Осман сказал. Ну и что, что раньше было иначе? Раньше султаны и местных девушек из богатых семей в жены тоже не брали, а Осман взял. Сразу двух. И теперь будет так, отныне и навеки, и только из числа их сыновей будет выбран наследник. Слово султана – закон. А рожденные от наложниц – они, получается, вроде как и не настоящие шахзаде. И уж тем более не наследники. А все отлично знают, что случается с такими шахзаде, не наследниками, рано или поздно, но обязательно. И лучше пусть это случится пораньше. Для всех лучше, для него самого в первую очередь, пока он еще ничего не способен понять и душа его безгрешна.
А Зулейка… что ж, ее молоко не останется невостребованным – скоро от бремени должна разрешиться одна из султанских жен. И это будет настоящий шахзаде! Возможно, даже наследник и будущий султан. Не чета жалкому сыну жалкой наложницы. И кому же его кормить, как не Зулейке? Ведь все знают, что у нее лучшее молоко в Дар-ас-Саадет!
К тому же, если на то пошло, кадинэ из этих двух вообще только одна. Сын второй, той, у которой глаза словно у дикой кошки, зачат и рожден не от султана. Вернее, от султана, конечно же, но когда он еще султаном не был. А такие сыновья тем паче не могут быть наследниками, так сам Осман сказал.
Ну и что, что раньше иначе было? А теперь вот так будет, слово султана.
Хорошо бы они совсем забыли о времени и провозились еще немножко. Скоро сюда заглянет Черный Муса – он всегда сам обходит дворики западной части дворца как раз в это время, проверяет, все ли в порядке. А все знают, насколько суров и неподкупен Черный Муса. Он не спустит нахалкам неподобающего поведения, а Зулейка останется вроде как совсем ни при чем.
– Мейлишах, нам пора!
Зулейка подавила разочарованный вздох – похоже, кошачьеглазая тоже отлично осведомлена о привычках Черного Мусы. Что ж, не судьба.
Зулейка с поклоном приняла захныкавшего младенца, выпростала из глубокой горловины рубахи тугую грудь, потыкала твердым соском в маленький, обиженно сморщенный ротик. Малыш, хотя и был недокормлен недавно, уворачивался и грудь брать не хотел. Возбужденный присутствием матери и ее слезами, готовился заплакать и сам, морщил личико. Но Зулейка выкормила уже шестерых и не обращала внимания на капризы, а вернее, знала, как с ними бороться. Сдавив пальцами болезненно отозвавшуюся грудь, она прыснула белой струйкой прямо в раскрытый ротик младенца, уже собиравшегося разразиться обиженным криком. Младенец глотнул и кричать передумал, завертел головкой, нашаривая губами сосок. Нашел. Вцепился, довольный, зачмокал. Вот так-то лучше. Соси, пока можешь.