В целом-то я похожа на обычную девчонку, которая танцует под музыку со своей младшей…
Стоп.
Не со своей.
Я вдруг выронила кусок пледа.
– Ещё! – закричала Кьяра. – Хочу ещё!
Но я не могла заставить себя поднять плед. У меня возникла одна мысль. Я всегда об этом знала, но по-настоящему это до меня только что дошло.
Кьяра ведь мне не сестра… И не мой ребёнок. Она вообще мне никто. Через пять – десять лет она вырастет и забудет про меня. Кто помнит о тех, кто возился с тобой, когда тебе было три года? Да даже в пять… Если это не родственник.
Я вдруг ощутила боль. Жуткую боль в груди. Как будто там пробили дырку. И в ней дует ветер. Ветер-волк, который съест барашка. У-у-у!
Вопрос, который нельзя задавать
– Ещё!
– Кьяра…
Вопрос запрыгал у меня на языке. Так и хочет спрыгнуть вниз, на девочку. Девочку с огромными серьёзными глазами.
Но я ему не даю. Нельзя, нельзя! Лизка! Дура! Ты не имеешь права задавать ребенку такие вопросы. Она же маленькая. Нельзя ни в коем случае. Такой вопрос нарушит какой-то баланс, и вообще…
– Кьяра! Ты кого больше любишь, маму или меня?
И я зажала рот рукой. Но только когда произнесла эти слова.
– Музыка кончилась, – сказала Кьяра хмуро. – А, нет! Опять началась!
И заиграло «Спать в твоей машине». Я подошла и выключила.
– Лиз-а-а-а-а-а!
– Маме не понравится. Эта песня не для деток. Давай и плед уберем.
– Лиза…
Она дёрнула меня за руки и заставила сесть на пол. Села я, конечно, на зелёного поющего ежа, у которого и так вывалился один глаз и оторвались передние лапы, но он был ёж-оптимист и радостно запел прямо под моей попой: «Включи-включи скорей меня, мы будем танцевать!»
Я схватила его, выключила звук, но он продолжал радостно вращать оставшимся глазом.
– Почему ты грустная? – спросила Кьярка, взяв моё лицо в свои ладошки.
Я выронила ежа, и у него отвалилась задняя лапа. Но он всё же мне подмигнул.
Я пожала плечами.
«У-у-у», – гудела в дырке невозможная любовь к этой маленькой девочке, которая скоро забудет меня. У неёмама-балда и брат-растяпа, но она всегда будет любить их больше всех на свете просто потому, что они ей мама и брат. А я, что бы ни делала, какие бы домики под столом и пластилиновые овощи для кукол ни придумывала, я ей – никто.
– Я тебя люблю, – сказала Кьяра и погладила меня по щеке.
Её слова на секунду прикрыли гудящую дырку. Но только на секунду. В следующий миг их выдуло оттуда свистящим ветром.
Всё, привет.
Волк съел барашка.
Потом пришла Татьяна.
– Мамочка! Мамочка!
– Как я люблю, когда ты меня так называешь, детка!
Я не стала говорить Татьяне, что Кьяра просто посмотрела утром «Ариэтти из страны лилипутов», где главная героиня полчаса ищет маму и вопит: «Мамочка! Мамочка!»