Черт, сейчас этот человек сводит меня с ума больше, чем тогда, когда обращался со мной так, будто ему наплевать на меня.
Я больше не могу выдержать его взгляд. Откидываю голову назад, и мир становится теплее, плотнее, будто моя вселенная заполняется крошечными нагретыми звездами. Она, эта невозможная сила внутри меня, растет и растет, собирая каждый нерв и частичку моего тела, пока они не разрываются снова и снова.
Скольжение его языка спускает курок.
— О, дьявол, — кричу я, и он что-то шепчет в меня, его стоны вибрируют глубоко внутри и это отправляет меня через край. Я отправляюсь туда, падая в паутину горящих звезд, и мои пальцы хватают его за волосы, в отчаянии тянут, пытаясь удержаться, хотя в этом нет никакого смысла. Оргазм, кажется, никогда не закончится, и я превращаюсь в дрожащее, бескостное тело.
Я недолго лежу, ноги все еще разведены в стороны, пытаюсь дышать, и тут понимаю, что он еще до сих пор не кончил.
Мне скорей всего понадобится еще одна гребаная передышка.
Но прежде чем я успеваю произнести это, он оказывается на коленях около меня, и, ухватившись за одно бедро и высоко подняв его, располагается у моего входа. Он толкается внутрь, все еще твердый, и я такая мокрая и изнуренная, что он легко скользит внутрь. Он по-прежнему такой же огромный и толстый, как был на кухне. Он толкается в меня с неотложной настойчивостью, и мне следует отдать ему должное за то, что он так долго сдерживался.
— Я долго не продержусь, сладенькая, — шипит он, его акцент наполнен вожделением. Он вколачивается в меня, бедра кружатся, прижимая меня к кровати, пока он двигается вперед-назад. Он беспощаден, тяжело задыхаясь с каждым толчком, такой грубый, плотский звук, который становится все громче и громче, когда он приближается к оргазму. Это такой чертовски прекрасный звук, заставляющий огонь в моей сердцевине разгореться, уговаривая последнюю частицу пламени, оставшуюся во мне.
Я смотрю на него, на его тело, на этот великолепный образец дисциплины и боли и хороших ген. Он сжимает мою ногу, толкаясь бедрами назад в меня, чтобы проникнуть глубже, и это почти слишком глубоко, но он как раз вовремя выходит, хрипло вздыхая.
Кровать движется, громко раскачиваясь туда-сюда, и я увлечена тем, как он работает, трахает меня словно животное, так, будто это основная, первобытная потребность, и он был рожден лишь для этого. Быстрее, сильнее, глубже. Его темп беспощаден.
Я могу видеть, как он начинает терять контроль, падая через край, и я помогаю себе рукой, чтобы догнать его. Его глаза впиваются в меня, и затем он входит глубоко, так глубоко, что дрожит и бормочет мое имя низким, гортанным голосом, прежде чем позволить себе выпустить череду грязных ругательств.