Он стоит там, штаны на лодыжках, рубашка сбилась на груди, демонстрируя чернила и прекрасные шесть кубиков. Он стягивает презерватив и завязывает его в конце, но я едва обращаю на это внимание. Этот взгляд в его глазах волнует меня, крадет мое дыхание. В них нет покоя, нежности, которую он обычно получает после секса. Вместо этого он выглядит испуганным, словно я приведение, стоящее перед ним.
Я сглатываю, во рту пересохло, и пытаюсь придумать, что же сказать, но слова убегают от меня. Я пристально смотрю на него, и он на меня, электричество, построенное из невысказанных слов и неизвестных чувств, гудит между нами. В этом нет ничего неловкого или неприятного. Это просто мы, делаем то, что делаем, пытаясь выяснить что-то друг у друга, мы сами не знаем что, навсегда запертые в глазах друг друга.
Наконец он подтягивает штаны, подходит ко мне и притягивает меня для влажного, страстного поцелуя, его губы крепко прижимаются к моим, язык пробует меня, как соль, как пот.
Одной рукой он удерживает мое лицо, проводя большим пальцем по губам, серьёзно глядя на меня.
— Прости, если это было немного дико.
Я ухмыляюсь.
— Чем больше дикости, тем лучше. — И это правда, потому что нет ничего скучнее сладкого и чувственного, эмоционально-нагружённого секса, который так часто называют «заниматься любовью», что ж, не думаю, что я могу маневрировать в таких определениях. В конце концов, каким бы диким не был этот секс, он развязал потоки эмоций, с которыми я не способна справиться. У меня всю жизнь было чёрное сердце, и оно не знает что делать с тем, что может превратить его в целое и розовое.
Неожиданно за закрытой дверью слышатся звуки, и мы обмениваемся робким взглядом, прежде чем помчаться по коридору, Лаклан выбрасывает презерватив в мусорку, когда мы уходим.
Оказавшись в фойе, мы останавливаемся, замечая, что наша компания все ещё сидит в винном баре, посмеиваясь над чем-то.
Я смотрю на Лаклана.
— Мы не обязаны присоединяться к ним.
— Ага, — говорит он кивая. — Но нам следует. Пойдём.
— Я похожа на девушку, которую толь что как следует оттрахали? — шепчу я ему.
Он смотрит на меня снизу вверх и ехидно улыбается.
— О да.
— А ребята, вот вы где, — говорит Стеф, когда мы приближаемся к столику, и уже слишком поздно хотя бы успеть пригладить волосы. Знаю, мое лицо и грудь, должно быть, покраснели. — Я бы спросила, где вы были, но не хочу этого знать.
Я надменно улыбаюсь ей и занимаю своё место как порядочная леди.
— Просто подышали свежим воздухом.
Никола рядом со мной фыркает.
— Думаю, мне возможно надо узнать, где вы дышали своим воздухом.