Я поднимаюсь с места и беру его за руку, дергая к себе.
— Ладно, вино закончилось. Время идти.
Он вырывается из моих рук.
— Тогда иди одна. Я ещё курю сигару.
Он говорит немного невнятно, так что очевидно он слегка пьян. Прямо на глазах он превращается в мистера Хайда.
Я скрещиваю руки.
— Нет. Я не пойду без тебя.
— Твоя потеря, — говорит он, затем смеётся сам с собой, будто сказал что-то смешное.
Я проглатываю комок в горле.
— Это не моя потеря. — Сажусь обратно на место и умоляюще смотрю на него. Проходит вечность. Наконец он кладёт свою сигару.
— Отлично, — говорит он, не слишком радуясь этому. — Теперь мы можем идти.
Он встаёт, немного пошатываясь, и наклоняется за Эмили, но собака все понимает и, уклоняясь, рычит на него.
Мгновение он смотрит на неё, хмурится, будто не может в это поверить. Затем потирает губы, его глаза, словно бусинки, взгляд тяжёлый, и кивает головой на какой-то воображаемый вопрос.
— Хорошо, — тихо говорит он. — Хорошо. — Он смотрит на меня и, кажется, понимает.— Хочешь взять ее? Не думаю, что это следует делать мне.
— Да, конечно, — быстро говорю я и беру поводок Эмили. Она все еще в замешательстве смотрит на Лаклана, и он отвечает ей тем же. Она знает, что в нем что-то изменилось, и теперь он это тоже знает.
Собаки с поведенческими проблемами не должны учиться у людей с поведенческими проблемами. Теперь я это понимаю. Ещё одна часть головоломки под названием Лаклан осторожно встаёт на место. Довольно забавно, что это собака вразумила его, а не я.
Я беру Лаклана за руку, и он не вырывается. Его походка немного неловкая, но мне удаётся провести его вокруг отеля и довести до нашей комнаты.
Он идёт прямо к кровати, падая ничком.
Я закрываю дверь, выключаю свет и спускаю Эмили с поводка, прежде чем иду к нему и стучу по плечу.
— Ты не можешь спать в одежде, — говорю я ему.
Он ворчит.
— Тогда раздень меня.
— Ты весишь буквально тонну, — говорю ему, пытаясь подобраться под него, чтобы расстегнуться рубашку.
— Преувеличение, — бормочет он.
Я шлепаю его по заднице.
— Просто, пожалуйста, сядь.
С тяжелым вздохом ему удаётся сесть. Я быстро стягиваю с него рубашку, его подбородок достаёт до его груди, прежде чем он падает на кровать, создавая незначительное землетрясение на матрасе. Я поворачиваю его на бок и стягиваю с него штаны, на этот раз совсем не сексуально.
— Как ты умудрился так напиться? — спрашиваю я, даже не уверенная, что он меня слышит.
Он глотает несколько раз, глаза все ещё закрыты, и говорит.
— Я не пью много.
— Точно, Регби, — говорю я.
— Нет, — говорит он, немного качая головой. — Я просто не должен. Мне слишком это нравится. Мне это слишком необходимо. Как и много других вещей. Плохих вещей. И тогда я становлюсь бесполезным. Знаешь, раньше это уже уничтожило меня.