Она обвивает ноги вокруг моей талии и толкается бёдрами назад, с каждым движением притягивая меня все дальше и дальше в неё. Ее руки на спине подталкивают меня. Наша кожа движется против друг друга, словно мы единое целое.
— Черт, лапочка, — хриплю я, посасывая ее шею, грудь. Мой язык поддразнивает кончик затвердевшего соска, и я втягиваю его в рот одним длинным, сильным движением. Ее стон настолько громкий, такой раскованный, что я чувствую себя словно гребаный король.
Я едва замечаю, что мы на сеновале, в сарае где-то в Калифорнии. Я замечаю лишь ее и тепло, это чертово одурманивающее тепло реальности, что я действительно, на самом деле нахожусь внутри неё, чувствуя ее во всех смыслах.
— Сильнее, — говорит она, выгибая спину. — Черт. Лаклан.
Мое имя на ее губах это тоник. Я толкаюсь бёдрами глубже, колени горят от сена, пока я снова и снова и снова вколачиваюсь в неё. С каждым совершенным толчком ее идеальные сиськи подпрыгивают, и внезапно все мысли исчезают. Нет боли. Нет ничего и это ещё не все. Это чувство падения, понимания насколько хорош может быть секс, когда тебе кто-то по-настоящему не безразличен.
И она мне не безразлична. Больше, чем следовало, больше, чем я когда-либо мог допустить.
— Лаклан… — шепчет она, но никогда не заканчивает фразу. Она просто повторяет мое имя. Словно боготворит меня, словно я ее божество.
Снова.
И снова.
И снова.
Румянец на ее лице растекается по груди, и ноги вокруг моей талии начинают дрожать. Она держится за меня, будто я собираюсь взлететь, и она не хочет, чтоб ее оставили позади.
Я скольжу рукой по клитору, чтобы подтолкнуть ее, но она уже там. Она громко кричит, дёргая бедрами вверх, тело трясется, словно от землетрясения. Она такая невероятная, когда кончает, пульсирующий, извивающийся ангел, и я причина всего этого. Я тот, кто отправляет это маленькое существо на колени, к краю.
И она делает со мной то же самое.
Мой оргазм подкрадывается ко мне словно удар сзади. Разрушительный. Оглушающий. Знаю, я громкий когда кончаю. Знаю, что громко стону и ворчу, но от того, как она все ещё задыхается и крепко держится, она это чувствует. Я хочу, чтоб она чувствовала это. Чувствовала меня.
Я разваливаюсь над ней, пот капает со лба и под носом. Я едва могу дышать, но мне все равно. Я содрогаюсь внутри, полностью освобождённый.
Эта женщина. Эта великолепная женщина, внутри которой я только что кончил, женщина, чью прекрасную, изящную шею я целую потому что это единственное, что я могу делать.
Я не могу оставить ее. Я просто не могу.
Я остаюсь внутри неё так долго, как только могу, пока она не начинает ерзать подо мной. Когда я выхожу из неё, потеря глубже, чем я думал, будет.