— Лаклан, — я повышаю голос. — Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Думаешь, я не знаю ложь, которую он распространял обо мне? — Он бормочет так неразборчиво, что я едва могу понять его. Садится и заливает половину бутылки себе в глотку.
— Пожалуйста, — беспомощно говорю я. — Просто успокойся и мы сможем поговорить как разумные взрослые люди. Просто объясни мне, что ты имеешь в виду.
Он сердито качает головой, подначивая неприятной улыбкой.
— Ты такая же, как и все остальные. Ждёшь пока кто-то облажается, так что ты можешь отшвырнуть его и перейти на кого-то ещё. Я это знаю. Знаю его и знаю тебя, и у меня никогда, с самого начала не было вашей любви. Ни от одного из вас.
Он предполагает то, что я думаю?
Если так, то это безумие. Он безумен.
— Ты думаешь что-то произошло со...мной и твоим братом? — спрашиваю я, практически смеясь, потому что это, должно быть, хренова шутка. — Сейчас?
— Я жду тебя здесь уже хрен знает сколько времени! — говорит он, ударяя кулаком по столу, заставляя пену в его пиве подняться наверх.
— Что? — ору я, кровь кипит. — Мы пошли искать тебя! Ты просто ушёл!
— Я же сказал, я говорил, говорил вам, что пошёл прогуляться, — он качает головой, повторяя себе. — Я же сказал вам, что пошёл прогуляться.
— Ты пошёл в чертов паб, вот куда ты, твою мать, пошёл, утопить свои печали и упиваться своим гневом.
— Ты, — резко говорит он, глаза словно кинжалы, палец указывает на меня, — ты знаешь дерьмо про меня, да? Ага? Ты его понимаешь? Ничего ты не знаешь, так что, твою мать, не смей сидеть здесь, смотреть на меня свысока и осуждать.
— Я не осуждаю тебя! — кричу я на него. — Я указываю на правду. Ты ушёл напиться. Мы с Бригсом....
— Даже не произноси его имя, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
— Бригс, — громче говорю я, — и я пошли искать тебя, остановить тебя.
Его голова дергается назад, словно от пощёчины.
— Остановить меня? Остановить от похода в паб, чтоб выпить пару проклятых пива? Кто ты, нахрен, такая?
— Лаклан, — умоляю я, чувствуя что все это выходит из под контроля.
— Нет! — орет он, вскакивая на ноги, стул с шумом падает на паркет. — Нет! Кто. Ты. Бл*дь. Такая?!
— Я та, кто любит тебя!
Он смеётся. На самом деле смеётся, голова откинута назад и это самый грустный и горький звук, который я когда-либо слышала.
— Любишь? Ты нахрен не любишь меня.
К глазам подступают слезы. Я медленно качаю головой, трясина затягивает меня.
— Пожалуйста, пожалуйста, просто послушай себя. Я люблю тебя.
— Если ты любишь меня, то я не чувствую к тебе ничего, кроме жалости.
— Не делай этого, пожалуйста, давай не будем идти по этому пути.