Шеол вынырнул из темноты совершенно беззвучно. Он держал большое яблоко, от которого огромным ножом отрезал куски и отправлял в рот.
— Женщина, скоро свадебный пир. По нашим законам молодая хозяйка должна продемонстрировать гостям свое умение.
— Какое? — растерялась Элизабет.
— Ты должна приготовить для своих мужей праздничное блюдо. Ступай к костру, девочки тебе принесут все, что скажешь. У тебя час.
— Готовить? В свадебном платье?
— Сними его, — пожал могучими плечами орк. — Без платья, с голой попой ты мне нравилась больше.
Он подмигнул и так же бесшумно растворился во тьме. Пунцовая Элиза смотрела в темноту, и в голове ее крутились мысли одна мрачнее другой.
А Шеол, слившись с густой тенью валуна, с ухмылкой наблюдал за молодой ханым. Воспоминания о розовеющей в темноте попке возбудили в нем нешуточное желание. Перебросить бы ее через плечо да утащить в скальную пещеру, швырнуть на мягкие шкуры и до утра терзать юное податливое тело ласками, возбуждая и дразня, и не давая разрядки, пока она не запросила бы большего…
Но нельзя.
— И где костер? — обреченно поинтересовалась Элизабет, вглядываясь в колышущиеся тени.
Самый большой из костров горел у юрты ханов, возле него мелькала массивная бесформенная тень.
Один из волков подошел к девушке и, осторожно ткнув носом в бедро, мотнул головой на спину, приглашая присесть.
— Неужели отвезешь? — недоверчиво поинтересовалась Элизабет.
Волк кивнул, при этом в его глазах мелькнула явно неприличная мысль. А может быть, ей просто показалось? Какие мысли у животных?
Элиза ломаться не стала, она уже поняла, что здесь никто за нею бегать не собирается, скорее всего, просто не заметят, если одна человеческая девушка сгинет в степи. Она осторожно примостилась на широкой спине и, легонько хлопнув волка по затылку, скомандовала:
— Но!
Волк повернул голову и глянул на всадницу с таким явным удивлением, что ей стало стыдно, а его брат громко и весело фыркнул.
— Простите, я же никогда раньше не общалась с волками.
Черный зверь оскалился и вдруг с места прыгнул вперед, Элизабет уцепилась за пушистый загривок и завизжала.
— И чего орешь, душа моя? — раздался громогласный голос, волк плавно затормозил, опускаясь на брюхо и тихо, довольно поскуливая.
Элизабет открыла глаза и побыстрее сползла со спины зверя. Ну его в… семь, такой вид передвижения! Она оглянулась. Ого! Быстро они добрались.
Рядом пылал костер, на рогатине висел красный чайник в белый горошек. Возле костра стоял низкий стол, на котором лежала разделочная доска и большой нож, а на краю сидел здоровенный серый кот и меланхолично облизывал лапу, поглядывая на волков с ленивым превосходством домашнего любимца. Оба черных зверя не обращали на него никакого внимания, они ластились к орчанке с папиросой в зубах. Подул легкий ветерок, и до носа Элизабет донесся ядреный запах чего-то сладко-горького, она скривилась и, деликатно прикрыв нос ладошкой, чихнула. Где-то за шатром заблеяла коза, и волки навострили уши.