Дикий взвыл. Рванувшись к прожекторам, схватил один за стойку и с размахом швырнул его в стену. Резкая вспышка, звон битого стекла, и прожектор погас. Взмахнув ножом, егерь воткнул его в диван, с треском вспарывая обшивку. Искромсав мебельное изделие вдоль и поперек, он с грохотом опрокинул диван на пол.
– Натка! – протяжно закричал он и зарыдал.
– Давай, выпуфти пар, – усмехнулся Нос. – Я вфе равно фожру тебя. Фожру.
Лицо людоеда исказилось, потемнев, и он злобно прошипел:
– Я фожру тебя. Фожру. Я фожру твою дуфу, братик. Ведь это куда больнее, чем ефть тело…
Последние слова были произнесены едва слышным шепотом.
* * *
– Что ты понял?
Капитан встал напротив замершего Савы и начал расстегивать рюкзак.
– Все подстроено, – выдавил он.
– Конечно, подстроено. Кстати, сними пластырь.
– Зачем?
Капитан расхохотался. Он наконец справился с застежкой и, откинув клапан рюкзака, вытащил наружу ворох мятой, дурно пахнущей одежды.
– Ты же говорил, что все понял, – сказал он.
Сава открыл рот и тут же его закрыл.
Говорить, в общем-то, было нечего. Сейчас его или пристрелят, или отвезут в полицию. Что, в общем-то, в его положении одно и то же.
– Кто поверит, что беглый урка нашел в лесу пластырь? – спросил капитан, швыряя одежду к ногам Савы.
Тот вздрогнул, узнав эти брюки и рваную куртку, покрытую засохшей кровью. То самое тряпье, в котором он ехал на суд, трясясь в автозаке тем далеким утром. А Дикий уверял, будто сжег тюремную робу…
– Поторапливайся, – приказал капитан, и Сава, морщась, принялся осторожно отклеивать пластырь.
– Ясно. Вы задерживаете опасного преступника. Вам медаль, а меня обратно в тюрьму, – с трудом выговаривая слова, произнес он и бросил отклеенный пластырь в траву. Вечерний ветерок холодил едва затянувшийся хрящ. – Так?
Капитан жестко улыбнулся:
– Почти что так. Мне не только медаль, но и повышение. А тебя в морг, старик. Слишком много ты видел. Поэтому мне пришлось тебя грохнуть. Так сказать, при оказании сопротивления. Ты же особо опасный преступник.
По виску Савы скатилась капелька пота.
– Для чего это? Дикий сказал, что…
– Дикий заплатил выкуп. В виде тебя, – с усмешкой сказал капитан. – И я закрываю глаза на его художества. Так что все довольны.
– Послушайте…
– Переодевайся! – внезапно гаркнул оперативник, расстегивая кобуру.
Сава прикусил язык и взглянул на сваленное в кучу тряпье, источавшее кисловато-прелый запах. Он отдал бы все на свете, чтобы снова не облачаться в эти вонючие тряпки, напоминавшие ему о днях, проведенных на зоне.
– Переодевайся. Или я отстрелю тебе ухо, – пригрозил капитан. – Для начала.