– Как хорофо, когда никто никому не должен!
– Закрой пасть! – прикрикнул Ходжа. Этот сумасшедший его раздражал и пугал одновременно, и зэк не мог определиться, какое чувство выводило его из себя больше. – Или выбью остатки твоих гнилых клыков.
Нос притих, с интересом разглядывая уголовника.
– Ты просто боифся меня, – проникновенным голосом вымолвил он, как если бы делился чем-то личным. – Вот и все.
Впереди шевельнулась бесформенная тень, и Ходжа увидел, как из темноты, покачиваясь, неуверенно выступила женщина. Смятое, покрытое засохшей кровью одеяло висело на ней, как тряпка на швабре. Грязная материя колыхнулась, обнажив бедро, на бледной коже которого полыхали следы укусов.
«Чертов психопат, – подумал Ходжа, переводя взор на рваную губу уголовницы. – Нужно будет как можно скорее кончать этого Носа».
В какой-то момент ему внезапно пришло в голову, что сегодня ночью вместо этой шлюхи и валенка Нос мог проявить интерес, например, к его физиономии.
Ходже стало не по себе.
– Сядь, – нахмурившись, приказал он, видя, что женщина продолжает взирать на него бессмысленно-кукольным взглядом. Сейчас она не вызывала ничего, кроме отвращения. И как у него мог подняться на эту курицу вчера вечером?!
– Сядь! – повысил он голос, и уголовница, замешкавшись, подчинилась. Она неуклюже плюхнулась, упав на ягодицы, словно мешок с влажным бельем.
– Кто ты, девочка? – вдруг мягко поинтересовался Нос. Он старательно слизывал с губ и подбородка кровь. – Кто ты и что у тебя на уме?
– Отвали от нее, – недовольно сказал Ходжа.
– Да я просто беседую с дамой, любезный, – миролюбиво отозвался Нос и снова повернулся к женщине: – Зачем ты здесь? А? Ты ведь не случайно тут оказалась. Так?
Рыбьи глаза женщины моргнули, и Нос перестал улыбаться.
– Ходжа, нужно уходить.
Зэк усмехнулся.
– Мы с Зажимом, пожалуй, последуем твоему совету, картавый утырок. А ты останешься здесь. Вы все останетесь, – поправился он, сделав акцент на «вы».
Нос глубокомысленно покачал головой.
– Ты ничего не понял. Я видел сон. В нем я видел нас. И мы были мертвые. Синие и распухфые, как утопленники. Я верю в сны, и я пока не готов умирать. Ходжа, сейчас мы не на правильном пути. Это не футки. Чем быстрее мы сойдем с этой тропы, тем лучфе. Для тебя в том числе. Теперь ты меня понимаеф?
Он хотел продолжить, но Ходжа, потеряв к зэку интерес, нетерпеливо оттолкнул его в сторону. Переставляя ноги, он начал не спеша приближаться к женщине, которая что-то бессвязно бормотала, кутаясь в одеяло. В мозгу, вспыхивая и похрустывая, как разгорающийся костер, ширилось и разбухало одно-единственное: