Я всё ещё ощущала неприятное давление. Ощущения сеяли хаос в моей нервной системе. Это было не слишком приятно, но и прежняя боль ушла.
— Встань, — сказал он, вымыв руки после прикосновений ко мне.
Я наблюдала за ним в зеркало, не смея посмотреть прямо, но он едва ли взглянул на меня. Я чувствовала себя ничем для него — грязной игрушкой, которую он не особо хотел, но о которой был вынужден заботиться.
Кирк взял пару серебряных наручников, которые разложил на столешнице, — каждый украшен золотом, словно элегантный браслет, — и закрепил их на моих запястьях при помощи серебряных замков. Затем, обернул подходящий ошейник вокруг моей шеи. Они были холодными и прочными, но достаточно тонкими и свободными, чтобы их можно было стерпеть.
— В каждом из них устройство слежения. Так что даже если тебе удастся незаметно покинуть здание, датчик сработает, как только выйдешь за периметр, и охрана схватит тебя до того, как ты успеешь далеко уйти.
Я уставилась вниз на серебряные наручники. Медленно, моя надежда угасала.
— Пошли, — сказал он, схватив чёрную сумку и просунув указательный палец в кольцо на ошейнике, и потащил меня за собой.
Он вывел меня из ванной и направился к следующей двери, которая вела в его спальню. Большая дубовая кровать, по меньшей мере, королевского размера, возможно и больше, занимала половину комнаты. Он бросил сумку к ножкам кровати и вытащил большую, длинную цепь.
Мой желудок скрутило, и я начала терять сознание, ударившись о его грудь.
Кирк положил меня на кровать и подогнул одеяло, приподнимая мои ноги. Я хорошо осознавала, что происходит вокруг, но это больше походило на сон наяву, где только часть действительности фильтруется сквозь туманные, искривленные грани. Последствия не были столь экстремальными, как те, что я испытала в комнате медосмотра, но я всё ещё чувствовала головокружение и рассеянность.
— С тобой часто такое случается?
Я покачала головой.
— Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Тебе-то какая разница? — усмехнулась я, проводя рукой по лицу.
Кирк взял меня за запястье и нащупал пульс.
— Я не могу с тобой развлекаться, пока ты без конца падаешь в обмороки.
«Ну, тогда, наверное, мне стоит сказать, что это происходит постоянно», — подумала я. Но даже если он не хочет женщину в обмороке, что-то подсказывало мне, что другие без колебаний воспользуются этим.
Кирк глубоко вздохнул. Хотя он и казался обеспокоенным, его губы были по-прежнему крепко сжаты. Он встал на колени рядом с кроватью, затем поднялся и прикрепил конец цепи к моему запястью.
— Обед вчера вечером — это последний раз, когда ты помнишь, что ела?