— Помянем Ибрагима. — Все молча выпили и торопливо закусив, опять уставились на коротышку. Тот вытер рот платком, выдержал паузу и похлопав по плечу молодого человека, продолжил с той же зловещей интонацией:
— Вы все знаете, кто перед вами. Это сын Казиева, Руслан. Он уже мужчина и за смерть отца готов ответить. Но один пацан, сукой буду, не справится. Спрашиваю всех — поможем парню, или это нас не колышет?
Реакция присутствующих оказалась сдержанной. Бандиты чесали бритые затылки, переглядывались и молчали. Наконец, один из них по кличке Рябой подал голос:
— Бледный, мы из-за Казиева и так потеряли братанов. О покойниках плохо говорить за падло, но я скажу. Ибрагим поднырнул в политику. А нашему брату, вору, это ни в кайф. Хули нам до них? Там своя малина, у нас своя. Пока не торчишь поперек власти, жить можно. Даже на киче можно. А стоит хлебало раскрыть у их корыта, тут, бля, все и начинается. Я бы пока залег.
— По твоему, пацан сам должен отдуваться. — Спросил бледнолицый коротышка, с трудом зацепив короткой ручонкой плечо Руслана. Рябой продолжал стоять на своем:
— Я отбазарил. Пусть теперь другие репу напрягают.
Другие молчали. Бледный подошел к стойке, поставил перед барменшей пустой стакан, дождался, пока Марина его наполнит и вернулся к Руслану:
— Вот, что, братва… Пока не надумаете по закону жить, я общаг прикрываю. Ни одного хрустика никто не получит. — и залпом влил в себя водку. За столиками поднялся гул. Братки переговаривались между собой, решая как отреагировать на угрозу коротышки. Бледный держал общаг банды у себя и его угроза звучала реально. Слово взял Крот. Уголовник со стажем слыл среди подельщиков мозговитым и осторожным. Зря не рисковал, но если уж шел на дело, в трусости уличен не был.
— Не залупайся, Бледный. Казначея мы можем и переизбрать.
— Я, за! — Громко отозвался молодой уголовник по кличке Гуля. В банду он вошел недавно, но чувствовал себя излишне уверенно.
— Ты «за», сучонок? — Переспросил Бледный. — И не дожидаясь ответа, выстрелил в пустой стакан парня. Разлетевшиеся осколки ранили бандиту руку. Из ладони брызнула кровь, но ему никто не помог и, даже истерический крик барменши Марины, реакции у бандитов не вызвал. Бледный выразительно посмотрел на женщину, и та прикусила язык. Крот продолжил, как ни в чем не бывало:
— Ты, казначей, не прав, что на понт начал брать, но и братки не правы. Мы не фраера, и кантоваться надо по закону. Пусть Казиев залупнулся, все равно он наш пахан, а его кончили. За смерть пахана, сукой буду, ответим. Но советую не спешить.