Оводов известно много видов, но личинки каждого вида могут развиваться только на строго определенном хозяине. На другом животном их развитие невозможно.
Раньше сайгаковый овод был очень многочисленен, и от него сильно страдало это степное животное. Известный путешественник и натуралист П. Паллас, исследовавший более ста лет назад Азию, сообщал, что сайгаки очень сильно страдали от личинок оводов, во множестве паразитировавших под кожей. Животные были так угнетены и истощены, что не обращали внимания на опасность: мясо их не годилось в пищу и было, как образно выразился тот натуралист, «весьма гнусно». Никуда не годилась и шкура, она вся была изрешечена дырками из-за личинок овода. После Палласа о том же писали и другие исследователи. К двадцатым годам нашего столетия из-за обилия волков, неумеренной охоты, многоснежных зим и голода, а также и не без участия оводов сайгак стал необыкновенно редким и оказался на грани вымирания. Полагали, что он доживает считанные годы и вскоре исчезнет с лика земли. Тогда и была запрещена охота на это животное.
Одновременно произошло удивительнейшее явление: овод не выдержал исчезновения своего хозяина, ему было не под силу разыскивать отдельные разрозненные и редкие его группки, и он вымер. Навсегда и совсем! Благодаря исчезновению своего лютого врага, той постоянной нагрузке, которую нес организм этого животного, сайгак возродился, стал многочисленным. С ним произошло то, что случается с любым организмом, тяжело болевшим и избавившимся от этого заболевания. Жизненные силы этого организма, освобожденные от угнетавшего недуга, развернулись с новой энергией, произошло то, что ученые называют гетерозисом. Об этом я как-то высказал свое суждение на одном из заседаний ученых. Оно очень не понравилось маммологам (то есть, специалистам по млекопитающим животным), но ответом на него последовало дружное молчание.
Бектауата
Наконец, наша работа над курганами закончена. Но прежде чем направиться домой, я предлагаю моим спутникам посетить одно замечательное место Центрального Казахстана, именуемое Бектауата, и, заинтригованные моими рассказами о нем, все с радостью соглашаются.
С северного берега озера Балхаш, далеко над ровным горизонтом среди опаленных зноем просторов Сары-арки едва виднеется голубой конус. Это — гранитная гора Бектауата высотой около 1200 метров над уровнем моря. О ней я слышал много раз как об интересном месте, но смог побывать там очень короткое время. И вот, наконец, машина мчит нас по обширной всхолмленной пустыне. Она покрыта розовым гравием, поросла карликовым кустарничком боялышем да низкорослым, засохшим от жаркого солнца, ковылем. От города Балхаш гора всего лишь в семидесяти километрах, и мимо нее идет на Караганду асфальтовое шоссе.