– А вот вы сказали, что прочли отрывок…
– Да, отрывок я прочитала. И рукопись повсюду искала – интересно же, чем все закончилось. К сожалению, я так ничего и не нашла. Наверное, Ричард передумал и удалил файл из компьютера.
– А как вы думаете, в тот вечер ему Лора Бейнс звонила? Та самая, про которую он сказал, что из-за нее у него вся жизнь наперекосяк?
Она ответила не сразу, как будто забыв о моем присутствии, а потом, рассеянно оглядев комнату, молча встала и вышла в спальню, не закрывая двери. Через несколько минут Данна вернулась и снова села в кресло.
– По-моему, я смогу вам помочь, – сказала она неожиданно официальным тоном. – Только сначала пообещайте, что когда вы напишете книгу, то ничем не оскверните память о Ричарде, что бы там ни выяснилось в вашем расследовании. Если я правильно понимаю, вас интересует профессор Видер, а Ричард имеет ко всему этому весьма отдаленное отношение. Прошу вас, опустите некоторые подробности, касающиеся Ричарда. Обещаете?
Надо сказать, что святым меня не назовешь, а в бытность свою журналистом я всегда готов был солгать, для того чтобы заполучить нужные сведения. Однако сейчас я сказал себе, что с Данной надо объясниться честно.
– Видите ли, я журналист и подобных обещаний давать не вправе. Если выяснится, что между Видером и Ричардом существует какая-то прямая и непосредственная связь, утаить этого я не смогу. Вдобавок не забывайте, он сам писал об этих событиях, а значит, хотел огласки. По-вашему, он передумал и удалил файл… По-моему, он этого не сделал. Скорее всего, он спрятал рукопись в надежное место. Судя по вашим словам, он был человеком практичным. Он затратил на рукопись много труда и наверняка задумывался о последствиях ее публикации. Нет, свою книгу он не уничтожил. Я почти уверен в ее существовании. Более того, я считаю, что Ричард до последнего вздоха надеялся ее издать.
– Может, вы и правы, – сказала Данна. – Вот только мне он об этом и словом не обмолвился. Знаете что, сообщите мне о результатах вашего расследования. Я вас очень прошу. Мне самой не хочется вас попусту тревожить, да и все равно я из Нью-Йорка уезжаю… Позвоните мне, пожалуйста, а?
Я пообещал с ней связаться, если узнаю что-нибудь важное о Ричарде Флинне. Тогда она выложила на стол смятый листок – страницу, вырванную из записной книжки, – разгладила его ладонью и вздохнула:
– Вот, это вам.
На листке было имя и номер мобильного телефона.
– В тот вечер, когда Ричард расстроился из-за телефонного разговора, я дождалась, пока он уснет, проверила его входящие звонки и переписала номер. Стыдно, конечно, но я не из ревности так поступила, а потому, что очень за него переживала, – таким расстроенным я его никогда прежде не видела. На следующий день я позвонила. Трубку взяла женщина, я ей представилась, мол, я подруга Ричарда Флинна, и сказала, что он просил меня передать ей нечто важное – такое, что по телефону лучше не обсуждать. Не очень охотно, но она согласилась встретиться за ланчем, тут, неподалеку, в кафе. Представилась Лорой Вестлейк. Я извинилась за беспокойство и объяснила, что очень встревожена состоянием Ричарда после вчерашнего телефонного звонка. Она сказала, что тревожиться не о чем, что они с Ричардом знакомы по Принстону и что произошло небольшое недоразумение, касающееся какого-то события в прошлом. Она утверждала, что действительно была соседкой Ричарда по дому, но они были всего лишь друзьями, никакой романтической связи между ними никогда не было. Мне не хватило смелости передать ей слова Ричарда, но я сказала, что он признался мне, будто между ними был роман. А она ответила, что у Ричарда слишком богатое воображение и что за давностью лет он запамятовал, и снова подчеркнула, что их отношения были исключительно платоническими.