Петр чуть сбавил шаг, и Морозов оказался рядом с ним. Стволом пистолета он на бегу поправляет сползшую на глаза повязку, жадно глотает воздух широко открытым ртом; но глаза — ликующие, озорные. И вдруг Морозов точно споткнулся. С размаху тяжело упал, ударившись лицом о сухие комья земли. Выскользнул из его руки пистолет, и пальцы судорожно заскребли чернозем. Петр кинулся к другу, повернул его лицом вверх и увидел помутневшие, сатанеющие в смертной муке глаза… Не хотелось верить, что случилось непоправимое.
— Пе-тя… — прерывисто выдохнул Морозов. — Я уже не жилец… Знамя… знамя… возь…
И все. Просто и быстро. Застыли в смертной тоске глаза, на полуслове задубели побелевшие губы… Уже не было Морозова… А ведь смерть всегда казалась чем-то непостижимым, таинственным, потрясающе-ужасным…
Визжат над головой пули. Где-то недалеко ревет танк, захлебывается в свинцовом лае пулемет.
Петр быстро расстегнул на Морозове гимнастерку, достал знамя и спрятал его у себя на груди. Что же делать дальше? Оглянулся и увидел, что прямо на него несется танк — приземистый, крестатый и… совсем нестрашный. Петр даже не подумал о себе, не догадался об опасности: танк мчался на мертвого Морозова.
— Стой, гадина! — дико закричал Маринин и, вскинув автомат, бросился навстречу танку.
Почувствовал, как толкнуло что-то в левую ногу выше колена, а затем поползла в сапог горячая струйка. Споткнулся и всем телом упал в окоп. И тотчас над головой — грохот и лязг железа. Стало темно и смрадно, дохнуло горячим. А потом страшный взрыв и после этого… ничего, пустота.
Младший политрук Маринин очнулся от боли в ноге и от тишины. Может, еще от приторного запаха горелой краски. В окопе было сумрачно и душно. Виднелась вверху небольшая краюшка неба. Петр понял, что танк так и остался над окопом. Но почему тихо? В груди прокатился холодок страха. Встав на ноги, он прикладом автомата начал поддалбливать выход из окопа, перекрытого гусеницей.
Когда выбрался наружу, увидел, что борт танка разворочен снарядом… Вокруг — пустынное поле. Дорога тоже пустынная, вроде и не было на ней сотен машин. Только вон там, далеко впереди, виднеется чей-то «пикап» полугрузовая машина, а возле нее — люди.
Наспех забинтовав левую ногу поверх брюк (к счастью, пуля не задела кости), повесив на шею автомат, Петр побрел к дороге.
Подошел к одинокому «пикапу», возле которого суматошно хлопотал шофер. Увидел в кабине техника-интенданта Либкина. Он опасливо оглядывался по сторонам и торопил шофера:
— Крути… крути, может, заведется.
— Искры нет? — с горькой усмешкой спросил Маринин.