Откуда-то появились еще четыре человека, в черных комбинезонах.
– Ваше высочество! – укоризненно протянул один из них. – Вы же сами понимаете, что это не по протоколу. Мы не имеем права появляться на людях. С другой стороны, мы не имеем права не выполнить прямой приказ члена августейшей фамилии.
Ричард как-то не выражал особого раскаяния.
Тут во мне проснулось любопытство:
– А если я прикажу меня не охранять? – не могла не спросить я.
– Простите, миледи, – в голосе начальника охраны прорезалась явная насмешка, – но приказ его величества имеет приоритетное значение.
– То есть вы выполните прямой приказ, если он не противоречит приказу императора?
– Так точно, – чуть поклонился охранник.
– А если это будет родственник императора, которого никто не знает? Чисто теоретически?
– Не переживайте, миледи. Членами августейшей фамилии являются только те, кого признает император Фредерик лично. То есть вы – как и ваши дети – это члены фамилии. А кто-то теоретический – нет.
– Спасибо. Извините нас за неудобства.
– Это наша работа, миледи, – поклонился охранник.
– Довольно, – прервал нашу беседу принц Тигверд, – вы и так в процессе вашей беседы выдали несколько государственных тайн.
– Ваше высочество, – начальник смены явно рассердился, – вы же чувствуете, что нас никто, кроме вас и миледи не слышал. Зачем вы так?
– Не хотел никого обидеть, – высокомерно отозвался сын императора.
– Прекрати, – шикнула я на него. – А если бы с твоими людьми так разговаривали?
Ричард как-то счастливо улыбнулся, надменность, как маска, слетела с его лица, – и поцеловал мне руку.
– Как же я тебя люблю… – прошептал он, не обращая ни на кого внимания.
– Мы пойдем уже беседовать с художницей? – проворчала я, смутившись.
Когда мы вошли в комнату – большую, но скудно обставленную гостиную, – люди в серых мундирах резко вскочили.
– Ваше высочество, – доложил старший следователь – тот самый, что встретился нам внизу. – Разрешите доложить. Проводится первичный допрос подозреваемой, госпожи Блер.
Мы перевели взгляд на кресло, в котором сидела подозреваемая. На девушке было много одежды в несколько слоев. Коричневое платье из грубой, но прочной ткани, сверху – пальто, которое когда-то, возможно, имело какой-то цвет, но сейчас это определить было уже невозможно. Теплый шерстяной платок накинут на плечи, перчатки без пальцев – потрепанные, но сидевшие по руке.
Даже укутанная в одежду, как капуста, девушка выглядела очень худенькой и хрупкой. Из-под юбок торчали ботинки – было видно, что они ей велики на два размера. Пальцы измазаны краской. Я невольно залюбовалась ее руками. Они были, с одной стороны, тонкими, изящными, женственными, с другой – какими-то детскими. Может, из-за краски? Я вдруг представила, как она работает… Сосредоточенное личико, кисть порхает над холстом.