– Ника! Ты проснулась? – голос мамы ворвался в мою пустоту. Я все оглядывалась, пытаясь отыскать рядом кошку Нежность. Посмотреть в сапфировые глаза и попытаться понять – зачем? Зачем была эта неделя. Зачем он ходил вокруг меня, оставаясь невидимым. Зачем это: «Хочу понять тебя…»
– Иду, – отозвалась я глухо.
Первыми из империи прибыли мальчишки. Паша сиял как начищенный пятак. А Рэм был хмур.
– Миледи Вероника, – начал он торжественно. Значит, сотворил какую-то глупость.
Я на всякий случай уселась. Сложила руки на коленях и приготовилась слушать.
– Я вызвал принца Тигверда на дуэль.
Тяжело вздохнула. Подумала, что надо бы у Ирвина попросить успокоительного. Бочоночек. А то, если все стрессы заливать крепким алкоголем, как я делаю в последнее время, сопьюсь.
– И что? – поинтересовалась только, проглотив все мыслимые и немыслимые ругательства.
– Он заявил мне, что я – его приемный сын. И драться он со мной не намерен.
– Значит, у принца Тигверда в голове есть мозги, чего нельзя сказать о тебе.
– Но ваша честь…
– Моя честь, – усмехнулась я. – Рэм. Все было с обоюдного согласия. Я разорвала помолвку. Прежде всего потому, что не собираюсь в империю Тигвердов. Мне и здесь, дома, хорошо. Поэтому…
Юный герцог коротко поклонился мне и ушел. Недовольный.
Император прибыл всего на полчаса. И выглядел он как-то издерганно. Но он улыбался, поздравлял Пашу. Дал отмашку Ирвину, и тот разрешил Феликсу подняться.
– Только нагрузки увеличивайте постепенно! – порекомендовал главный целитель и недовольно посмотрел на Пашу и Рэма.
Мы всем семейством закивали.
Когда Феликс сделал свои первые шаги – неуверенные, робкие, неуклюжие – у меня на глаза навернулись слезы. Я почувствовала себя счастливой. И какая разница, что там с моим разбитым сердцем! Вот оно – счастье! Здоровье моих детей. И пусть весь мир подождет, как в рекламе…
Да здравствует магия, да здравствует империя Тигвердов, аве Ирвин! Я согласна на огромную белую кошку с глазами-сапфирами вместо мужского внимания навсегда, только пусть Феликс будет здоров…
– Вот видишь – все получится, – шептала я ему. И в какой-то момент поняла, что он тоже плачет.
– Можно я буду называть вас мама, а не миледи Вероника? – тихо спросил он.
– Конечно, сынок, – обняла я его.
Император и Ирвин удалились быстро. Мальчишки убежали во двор.
– Ненадолго! – крикнула я.
Вернулись они быстро и еще и притащили Грея в дом.
– Что за новости? – поднялся отец. – Это с чего бы?
– Мам, – обеспокоенно спросил Паша, – ты не чувствуешь?
Из-за восторгов и нахлынувших чувств я действительно ничего не почувствовала. Описать это сложно – что-то было не так… В воздухе, внутри каждого из нас. Грей выл. Выл и трясся.