И такую смехотворную штуку нескольких университетских профессоров и студентов, Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за „право на самоопределение вплоть“ и т. д.»
Чем все это закончилось, и какова нынешняя ситуация на Украине, все мы прекрасно видим. Памятники Ленину взрывают, сносят, уничтожают по всей соседней стране, за выдуманный «бытовой сепаратизм» сажают на шесть лет, а Россия объявлена врагом номер один. И сама жизнь проводит параллели между событиями, разделенными в истории теперь уже почти столетием.
Интермедия 7
Буря «на дне»
Крах империи – как это было
Хватились на станции Дно
Потеряно место одно.
В испуге считают багаж
Диван, чемодан, саквояж…
В этом стихотворении «Дама сдавала в багаж» детского поэта Самуила Маршака поколение переживших революцию в сознательном возрасте легко считывало прозрачный издевательский намёк на самое трагическое событие русской истории – конец создаваемой веками Российской империи.
Согласно советской исторической легенде, именно на станции Дно, в личном императорском поезде, 2 марта 1917 года, состоялось отречение последнего российского самодержца Николая Второго. Этот миф успешно прижился в советской историографии очевидно благодаря символизму названия населенного пункта. Однако, несмотря на явную историческую мистификацию (отречение произошло в Пскове), советские исторические пропагандисты были недалеки от истины.
О том, что в среде высшей российской власти уже к 1916 году начал складываться системный заговор с целью установления в стране «демократической республики», было известно любому дворцовому вельможе и даже самому Государю. Не говоря о спецслужбах. О свержении Николая Второго говорилось открыто. Скорее, в элитарных кругах занимать сторону действующего монарха стало считаться верхом неприличия.
Вот как описывал атмосферу того времени Великий князь Александр Михайлович:
«Политиканы мечтали о революции и смотрели с неудовольствием на постоянные успехи наших войск. Мне приходилось по моей должности часто бывать в Петербурге, и я каждый раз возвращался на фронт с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом. „Правда ли, что Царь запил?“ „А вы слышали, что Государя пользует какой-то бурят, и он прописал ему монгольское лекарство, которое разрушает мозг?“ „Известно ли вам, что Штюрмер, которого поставили во главе нашего правительства, регулярно общается с германскими агентами в Стокгольме?“ „А вам рассказали о последней выходке Распутина?“ И никогда ни одного вопроса об армии! И ни слова радости о победе Брусилова! Ничего, кроме лжи и сплетен, выдаваемых за истину только потому, что их распускают высшие придворные чины