– Не стоит вешать нос раньше времени, – попыталась подбодрить его я.
Даже если он разобрал мои слова, он вряд ли обратил на них внимание.
Неожиданно я ощутила, что он совершенно расслаблен. Недавнее напряжение, которое чуть было не довело его до паники, улетучилось как-то само собой и сменилось теперь состоянием внутренней пустоты. Я вдруг поняла: он уже почти смирился с тем, что ему, скорее всего, предстоит умереть. Как будто бы он обратился ко мне не за помощью, а только за тем, чтобы я выслушала его недолгий рассказ, своеобразную исповедь, в которой он нуждался едва ли не больше, чем в исцелении.
Какое-то время молчала и я. Я все старалась подобрать слова утешения, пообещать ему, что все будет хорошо, что я обязательно помогу ему, что он еще вернется к своим занятиям живописью, но все это было бы в лучшем случае – пустой болтовней, а в худшем – самой обыкновенной ложью, к которой нередко прибегают разные «потомственные целительницы» и «астральные колдуньи». На этот раз мне попался тот случай, когда мало что зависело от моих усилий. За мою многолетнюю практику я сталкивалась с чем-то подобным всего пару раз, и оба раза чуть сама не стала жертвой обстоятельств.
Скорее всего, уже не в моих силах спасти этого бедного художника, не в моих силах избавить его от страшной участи. Все, что мне остается, – это облегчить его страдания и отыскать злоумышленника. Утешение не бог весть какое, но выбирать нам приходится редко.
– Если вам интересно, – вдруг сказал он, – я принес с собой эскизы и наброски…
– Эскизы?
– Карт… ну… которые я придумал. Я ведь почти завершил колоду.
– Это интересно.
– Взглянете?
– Да, конечно.
Он полез рукой в карман и извлек оттуда помятые, небрежно перехваченные тугой резинкой эскизы. Стопка была толстой и неровной – видимо, он очень спешил, когда собирал их вместе.
Не желая прикасаться к картам руками, я попросила его разложить их передо мной на столике. Художник удивленно взглянул на меня:
– Все настолько опасно?
– Просто не хочу рисковать, – пояснила я.
– Понятно. – Он кивнул, стянул с пачки резинку и принялся раскладывать карты.
Взглянув на первые образцы, я даже улыбнулась. Он и правда сумел найти оригинальный подход к теме Таро – такого я прежде никогда еще не видела. Дама кубков была стилизована под гжель, рыцарь мечей – под хохлому, повешенный – под палех. Причем стилистически все было выполнено безупречно – карты смотрелись очень органично, даже несмотря на то, что в самом рисунке присутствовала сильная и подчас едкая авторская ирония.
Заметив мою улыбку, он сказал: